Три сотни, молодчиков, с косую сажень росту, кровь с молоком, росших на хлебе и каше, с маслом, мясом и икрой, без всякого признака интеллекта, детей и приближённых к боярам, дворян московских, к сильным людям.
– Боярин, родной, это шо?
– с сего дня твоя команда, которую к весне ты должен обучить, парни, лучшие, орлы,
– а попроще не было?
– Куда уж проще?
– Так ведь без жёсткой порки тут не обойтись, а как их тронуть, убьют и глазом не моргнут, и не будет у тя Ивашки Еримиса.
– С этим проблем тоже нету, найдём другого, хааъаа..
– Пойми ирод мелкий, ты два десятка обормотов обучил, командиром стрелецкого полка отобранных по признаку скупости и убогости ума к обучению, а тут, считай каждый третий может читать, каждый десятый писать, так что принимай команду, и зачинай учёбу, зелья огненного, свинца, пищали, будут дадены, работай.
– Лучше б сдох раньше, тфу…, просьба к тебе боярин, представ меня, а также объяви, шо за нерадение в учёбе, то люди будут изгнаны, а список по ним представлен царю, для опалы великой.
– Воины, с сего дня старшим над вами будет Ивашка Еримис, поручик солдатского полка, а за нерадения к учёбе, опала царская, всё.
– Стройся, в две шеренги, передо мной, ты суда, а ты туда, теперь три шага вперёд, те кто командовал людьми воинскими, больше двух, грамотен, читать, писать, считать способен, всех кто вышел подойдите ко мне, остальные сомкнуть ряды, а теперь поверните голову на право и на лево, запомните соседей, от ныне это ваше место в строю, поднимите руку которой крестом осеняете, это рука правая, значить другая рука левая, запомнили, добро, а теперь пере считайтесь до десяти, – Первый, апторой, я штоли, ну дык первый, я тоды какой, ах сукк…, – Молчать, стоять, смирно.
– А теперь вы, представьтесь, именем, в грамоте што разумеете,..
Так и началась новая жизнь, бывшего карлика, с царского потешного двора, ставшего вновь солдатом, не смотря на обидную кличку, Великий Бздун.
Почесав лоб, и смачно плюнув в воду, отметив что вода уже чистая, после весенних паводков, услышал крик,
– Пошли, ироды, дай то бог дойти тишком,
И караван судов из нескольких десятков чалок, баркасов и прочей плавающей мелочи, тронулась в путь.
И тут он вспомнил последний разговор с человеком, к которому он относился как крёстному, отцу, и имел уважение.
– Поручаю тебе, поручику, ехать к Донским казакам, ради обучения их, делу пушкарскому, пороховому, стрелецкому, отныне по грамотам будешь числится беглым дворовым, окромя этого тебе будет дадено семьсот пищалей, двадцать пушек, малых, две сотни бочонков также малых с зельем огненным, запасы хлебные и прочие припасы на две тысячи рублёв, окромя того даю два десятка солдат, да десяток пушкарей.
– Пойми, это раньше ты был, иноземцем Ивашкой Ермисом, дворовым потешником нашего Царя, а нынче ты поручик солдатского полка, из ближних моих, из дворовых Иван Васильевич Еремисов, человек доверенный, а потому именно от тебя зависит как твое так и моё будущее, бди доверие, а от меня поддержка будет тя, и серебром, и прочим, ясно?
– Ясно, сделаю, не подведу,
– О тебе будет знать только Старшины, да я, для иных ты холоп беглый, всё, езжай,
Такими словами окольничий Салтыков, что из дворян московских отправлял своего человека, к казакам на Дон, имея в виду чтоб к зиме усилить набеги казаков на татар Крымских и ослабления их.
А то что человек сей из карлик, и иноземец, так то не проблема, ибо к тому времени он уже был крещён и не раз проверен, в делах разных, показав себя человеком разумным, хитрым, изворотливым, а главное верным.
