Достало! или Крепкое женское плечо - страница 14

Я вспомнила слышанную когда-то шутку, что мужчины смотрят на мир через особую тонкую дымку, которая не позволяет им замечать кавардак вокруг. Каждой моей знакомой женщине было что рассказать про вещи, которые ее муж не видит никогда. Один постоянно оставлял дверцы кухонного буфета распахнутыми настежь. Другой в течение нескольких недель после вечеринки на свежем воздухе не мог занести в дом ведерко для льда. Носки и ботинки лежали где угодно, но только не в кладовке. Грязная одежда почему-то была положена мимо бельевой корзины. Вечно скомканное полотенце оказывалось за дверью ванной комнаты. Все эти раздражающие мелочи мне тоже были знакомы. Что касается моего мужа, то он оставлял чашки с недопитым кофе повсюду. Я находила их в гараже, в зоне барбекю, по ту сторону входной двери, в кладовке, на приставном столике рядом с кроватью. Хорошо, если кофе в обнаруженных мной чашках был приготовлен в тот же день. Иногда попадались экземпляры, в которых уже начинала развиваться своя экосистема, и тогда я их сразу же выбрасывала. Вернувшись домой, Роб с упоением рассказал, как он чудесно прокатился. Затем он снял с себя велосипедный костюм и бросил его прямо на пол рядом с корзиной для белья. Я подняла его мокрое от пота обмундирование и отнесла в груду белья, которое я рассортировала до его прихода. Подогреваемая яростью, я потратила на уборку все то время, пока мой двухлетний сын спал. Сказать, что я была опустошена, – не сказать ничего.

«У нас идеальный порядок», – сказал муж, выйдя из душа.

«Да, – ответила я сухо. – Хотя не мешало бы пропылесосить».

«Да все отлично, детка. Прости, что я не все успел сделать».

Я отошла в сторону, чтобы он мог подойти к шкафу, в котором хранился пылесос. Я была уверена, что он сейчас решит закончить уборку, раз уж я упомянула об этом. Но вместо этого он направился на кухню, чтобы перекусить. Я достала пылесос и оставила его посередине холла. Никакой реакции. Спустя час я пропылесосила дом сама. Затем я спросила его, уже в пятый раз, не забыл ли он позвонить своим родителям, чтобы узнать, присмотрят ли они за нашей собакой, когда мы уедем на праздники. Он забыл.

Как мы дошли до этого? Я не могла понять, почему все это происходит. Он сказал, что хотел бы помочь мне. В течение нескольких недель после выхода моей статьи в журнале Harper’s Bazaar он каждый раз переодевал детей перед прогулкой и один раз за несколько дней перестирывал груды белья. Тогда мне казалось, что он понял: часть нашей общей ответственности он должен взять на себя. Я и впрямь простодушно поверила в то, что наша ситуация изменилась и отсутствие у мужа работы станет для нас уникальным шансом найти разумный баланс в распределении обязанностей раз и навсегда. Так почему же я снова вернулась «на исходную позицию» и вынуждена поднимать с пола его грязную одежду и кипеть от негодования?

Каждая здравомыслящая женщина, из тех, кого я знаю, отдает себе отчет, что разумный баланс далеко не всегда подразумевает четкое разделение на две половины. Отношения в семье чем-то похожи на сжатие и последующее растяжение. Какими бы устоявшимися ни были наши отношения, они никогда не стоят на месте. В принципе одним из ключевых показателей благополучных отношений является способность приспосабливаться к изменениям. Это касается не только событий в жизни, сопряженных с трудностями, но и вполне предсказуемых перемен. Насколько быстро и эффективно мы способны вместе адаптироваться к новому графику, переезду, потере работы? У нас уже был «момент истины» в тот День матери, и я думала, что произошедшие с нами после этого перемены окончательны и бесповоротны. Меня пугало то, что все может так быстро вернуться к началу. В тот вечер я, обуреваемая своими опасениями, прочитала эссе писательницы Сары Брегель «Как сказать о том, что вы, пожалуй, больше не хотите быть замужем». В своей работе она рассказывала, как в ней зрело желание развестись. Это эссе передавалось из уст в уста, и автор была мне знакома – она тоже писала о воспитании детей, о жизни и любви. Я не ожидала, что хотя бы на йоту узнаю в том, о чем она пишет, себя и свою ситуацию. Или надеялась, что не узнаю. И все же я почти сразу обнаружила в ее тексте линию эмоциональной самоотдачи, ее признаки я находила почти на каждой странице. «Я говорила о том, что лучше справляюсь со своими родительскими обязанностями, когда я одна. Я говорила о разочаровании, о чувстве обиды и негодовании, которые захлестывали меня так, что я готова была взорваться. И я поняла, по крайней мере в тот момент, что я так больше не могу». У меня никогда не возникало ощущения, что я так больше не могу. Но была ли я разочарована и возмущена до предела? Определенно да. И тогда я подумала: