Достоверные допущения - страница 6

К чему я все это? К тому, что мир гораздо меньше, а история намного короче, чем нам кажется. Мы привыкли мерить историю сиюминутными сущностями. Когда я родился, Битлз уже считались ретро-музыкой, хотя Джона Леннона еще не застрелили, а потому ливерпульская четверка еще не стала настоящей легендой. И время только ускоряется. Дети мои сегодня говорят «это старая песня (клип, кино), ей уже три года», а мне до сих пор кажется, что «Nevermind» Нирваны, «Get A Grip» Аэросмита или «Violator» Депеш Мод – довольно свежие релизы, хотя им… более тридцати лет12!

С другой стороны, даже нам, старым бойцам, сложно представить себе мир без смартфонов и интернета, а ведь и этим устройствам и технологиям всего-то тридцать лет… А кому-то 3G на фоне обещанного 5G кажется рудиментом.

Поэтому мир не просто сжат. Мир еще и крайне субъективен. Никогда не надо забывать об этом, особенно в спорах. При самой безусловной истине и двух взаимоисключающих точках зрения правы могут оказаться оба. Просто каждый – для себя.

Но я в своей хронологии прервался на том, что с улицы Винокурова перебрался с родителями на край города – Теплый Стан. Отсюда, стало быть, и продолжим.

Теплый Стан – это район Москвы, в котором я поселился в три года и живу до сих пор, сменив несколько домов на одном пятачке. Из окон каждого из них я вижу все дома, в которых жил, а прежде видел все дома, в которых поселиться мне еще только предстояло.

В детский сад (который потом прошли все мои дети) я походил, кажется, несколько дней, перетащил домой все понравившиеся мне игрушки (помню, особенно мне пришелся по вкусу тяжелый металлический танк зеленого цвета, размером со спичечный коробок) и полностью потерял интерес к этому учреждению. Чувствовал я там себя очень плохо, совершенно не мог есть то, чем там кормили, и в итоге навсегда утратил возможность питаться гречкой и творожной запеканкой, а способность пить компот из сухофруктов вернулась лишь спустя годы. Зато там был Алеша Попов, научивший меня «махать руками» – навык, с которым я вполне мог бы участвовать в программе «Слабо?»: кисти полностью расслабляются и при частых взмахах пальцы так стучат в ладони, что их слышно. В детстве я не знал, что таким образом опроверг старинную китайскую мудрость о невозможности хлопать одной рукой. Использовал я этот навык, как правило, для выражения переполнявших меня положительных эмоций, то есть в моменты, когда взрослые говорят «вот это по-настоящему круто!» или еще более короткие и емкие выражения. Родители безуспешно пытались отучить меня от этой казавшейся им странной привычки, но, признаюсь, я до сих пор могу сорваться на такие странные аплодисменты в особо волнительные моменты. Впрочем, в нынешние толерантные времена, когда узаконенных странностей стало гораздо больше, а сами странности стали куда любопытнее, это редко у кого вызывает интерес.

В результате все детство со мной просидела бабушка Лиза, Елизавета Ивановна, о которой я уже говорил. Она возила меня на шее в прямом и переносном смысле, пока мое место закономерно не занял мой младший брат Сережа.

Я помню Теплый Стан в глине и новостройках. Помню, как на опушку в тридцати метрах от первого подъезда, из леса выходили лоси, а уж зайцы, лисы и белки в шаговой доступности были обычным делом. Говорят, в нашем лесу видели даже кабанов.

Помню, как за грибами можно было ходить, никуда не ходя. Пятнадцатиминутная прогулка по краю леса гарантировала суп из сыроежек, козлят и дождевиков. Дождевик, кстати, кто не знает, – удивительный гриб! Возникающий белой россыпью пузырьков вскоре после обильного дождя, в первые два-три дня он обладает нежной мякотью и изысканным вкусом, годен для употребления как в супе, так и в жаренном виде. Гриб не требует чистки и, кажется, я ни разу не видел его червивым. Но если не сорвать его вовремя, мякоть дождевика очень быстро превращается в пыль, серую труху. Наступив на такой гриб, можно решить, что пошел дым, поэтому его второе имя – «дедушкин табак». Помню, как мы развлекались с мальчишками, притапливая в лужах вскрытые старые дождевики: из-под воды шли пузыри с дымом, и все это напоминало извержение подводного вулкана. А еще в таких лужах была лягушачья икра и головастики, у которых вскоре появлялись лапки и исчезал хвостик. Если лужа была очень большая, мы с мальчишками плавали по ней на плотах, которые собирали из листов пенопласта, почему-то в изобилии валявшихся вокруг строительных площадок, а они в Теплом Стане тогда были повсеместно.