Дояркин рейс - страница 13

Он приходил, искал цыганскими глазами Марьяну, та уволакивала его в укромный угол, чтобы не разглашать и без того вылезшую наружу информацию, и начинался очередной раунд переговоров, бессмысленный и беспощадный. Гена, немного привыкнув к Марьяне, которую поначалу, как и Ярик, принимал за экзотическую говорящую птицу, расслабился и пытался общаться на разные темы. Однако, каждый раз, начиная фразу с целью рассказать, какой дом он начал строить у себя в поместье или как крутил в юном возрасте хвосты быкам и коровам, в конце ее он приходил к вопросительной знаку, который, если отбросить возраставшую инвективную лексику, выглядел как: «А губер точно летит?»

Марьяна отвечала терпеливо и коротко. «Места забронированы». «Пока ничего не изменилось». «Каких-либо указаний не поступало». «Я уже говорила». «Может, Вы уже пойдете?». «Вы спрашиваете меня об этом в третий раз, и я Вам так и не ответила. Зачем же Вы спрашиваете снова?». Гена нехотя уходил, на следующий день, максимум через два, все повторялось. Если сначала Марьяна ждала дня «Х» со страхом, то из-за Дояркина ей овладело нетерпение.

День, точнее ночь «Х», настала. Вылет был назначен на три ночи. С полуночи народ начал подтягиваться к зданию аэропорта. Оценивая психоэмоциональное состояние прибывающих, Ваня развлекал Марьяну:

– Ты знаешь, я пришел к выводу, что за исключением исследований о проценте психических девиаций населения, пресловутые британские ученые занимаются полной absurdité! Хрень, бессмысленная трата денег английских налогоплательщиков. Между тем, я не нашел ни одной серьезной работы, объясняющей тягу выезжающих к потреблению в больших количествах этилового спирта. Не решен также вопрос, почему в весьма богатом спектре мирового алкоголя вылетающие предпочитают пиво и виски – напитки достаточно грубые и невзыскательные. Причем этот феномен не имеет в целом национального оттенка, те же бритты, кстати, квасят больше нашего. Поэтому британские ученые зря едят свой хлеб. Одним словом, лошары. Да ты сама посмотри, из всех присутствующих трезвы только ты, я, Ольга Аристарховна, но она провожающая, и, надеюсь, пилоты самолета.

Перрон перед входом, зал регистрации и накопитель после пограничного контроля напоминали одну огромную свадьбу, перешедшую к фазе конкурсов. Виски и пиво лились со скоростью Рейхенбахского водопада. Сотрудники Duty Free аплодировали.

Никто не понял, как и в какой момент к залу международных вылетов подкатил автобус, сопровождаемый «Мерседесом». Марьяна с Ольгой Аристарховной с тревогой переглянулись – подобный трансфер не входил в сценарий. Ситуация окончательно перетекла в стадию сюр, когда из открывшейся двери строем, в полной парадной форме, вышел военно-духовой оркестр, включая огромный барабан с тарелками. Выстроившись в ряды, музыканты грянули «Прощание славянки». Марьяна оцепенела. Ольга Аристарховна рванула сквозь строй, пытаясь понять, что, собственно, происходит. Дирижер отмахивался от директрисы, сбивая музыкантов с ритма. Счастливчики из вылетающих, находившиеся перед входом в здание, в экстазе салютовали музыкантам стаканами, неудачники из накопителя прильнули к стеклянной стене.

Объяснение происходящему выкатилось из сопровождающего «Мерседеса». Еле стоящий на ногах Дояркин пьяным взглядом выцепил Марьяну и по блуждающей траектории пошел к цели:

– Ну, мля, как я, а, нах? – При этом голова его дергалась по сторонам. – Проводы, нах, по высшему, мля. Василич любит. Где он?