Дождь и солнце. Странники поневоле. Книга 4 - страница 14

Ночевали на этот раз не в хозяйской кухне, а вместе с венграми на полу ресторанного зала. Поповский и Володя пошли спать на сеновал. Было очень холодно, но они зарылись в сено и прекрасно выспались. На следующее утро пропуск до Зальцбурга был получен, и мы уже собирались выезжать, как вдруг опять полил сильный дождь. Хозяйка, у которой, очевидно, голова шла кругом от количества венгров, стала нелюбезной, отказалась дать лошадям сено и мы с трудом упросили ее остаться еще на одну ночь.

Уже смеркалось, когда я вышла покурить на двор. Присев на тачку, достала портсигар и стала скручивать папиросу из подаренного Владимиром Петровичем табака. Ко мне подошел один из венгров, старик в очень хорошо сшитом, но сильно поношенном пальто. «Что, и вы курите? – спросил он по- немецки, и так ласково смотрел на табак, что я протянула ему табакерку. «Ах, спасибо!» – Он быстро и радостно схватился за нее; я предложила ему половину табака. «Нет, нет, спасибо, не надо, – улыбался старик, но охотно взял, и, ободренный, рассказал мне свою историю.

У него был собственный дом на Платенском озере. Жил счастливо и дружно с женой. Когда советские войска подходили, немцы предложили им выехать. Он нагрузил автомобиль всевозможными продуктами. «Чего там только не было! Мне бы на год хватило! Эх, да что говорить». Он задумался на секунду и продолжал: «Мы с женой поехали; в Германию нас впустили и еще дали проехать часть пути, а потом остановил нас отряд СС, велел вылезти, кое-что дали из вещей, а автомобиль и все продукты забрали. Нас же отправили в лагерь и вот возят больше месяца. На одном из пунктов разделили на группы, и в общей суматохе я жену потерял. Где-то она сейчас, бедная, беспомощная… привыкла к хорошей жизни…» Мне было жаль старика. Я продолжала расспрашивать его, как их возили. «Да вот так: всю Австрию изъездили, потом в Баварию повезли, теперь назад возвращают!» Недалеко от нас остановилась группа людей с кокардами на шляпах и трехцветными повязками на руках. «Что это за люди?» – спросила я старика. Он наклонился ко мне и прошептал: «Люди Салаши».

Поздно вечером, когда укладывали детей, старик подошел и смущенно сунул мне в руку маленький пакетик. «Вот возьмите… детям»… Я поблагодарила и развернула. Там было два тоненьких, смятых кусочка копченого сала.

Солнце сияло во всю, когда мы, как обычно споря, подгоняя друг друга, негодуя на обстоятельную медлительность Володи, собирались в путь. Алинка и я побежали за хлебом через мост в Бургхаузен. В Баварии давали по карточкам хлеба больше. Сразу после моста общий вид города, архитектура домов и даже одежда прохожих, все было иное. «Обрати внимание, Алинка, как здесь все другое. Дома уже, громоздкие, тяжелые, нет больше тирольских шапочек и пелеринок. Но есть свой определенный стиль, что-то средневековое и очень положительное. Тяжелее, чем Австрия, но зато как-то добросовестнее».

Все уже сидели по местам, когда мы вернулись. Заплатили за постой хозяйке, что-то очень недорого, и двинулись. Было прохладно и то и дело набегали тучи и лил крупный, но недолгий дождь. Мы прятались под одеяла и снова вылезали. Одни только бедные наши кучера мокли и сохли, сохли и мокли. В полдень закусывали, не слезая с телег, раз дали отдохнуть лошадям. Все шло благополучно. Стали попадаться с боков дороги толстые столбы, врытые в землю, и кучи таких же столбов лежали вдоль дороги. «Что это?» – спросила я. «А вот когда танки будут подходить, тогда положат вот эти бревна поперек дороги, заложив их между врытыми в землю». – «Да кто же это будет класть?» – «Кому полагается, тот и будет». Володя был неразговорчив. «Ты какие-то глупости говоришь».