Сара, вся сжавшись, наконец подняла голову. В ее глазах блестели слезы, но в них был и вызов:
– Хватит! – Вилка с громким звуком ударилась об стол, когда она бросила ее. – Как ты не можешь понять, что я не хочу быть юристом?! Не хочу продолжать твое дело, не хочу становиться мировым судьей!
– Конечно, – отец ухмыльнулся, его голос стал саркастичным, пропитанным презрением. – Конечно, лучше рисовать картинки за копейки, чем получить профессию, которая тебя прокормит.
Сара вскочила из-за стола, сжимая кулаки. Ее лицо покраснело от гнева.
– Да если бы ты не брал взятки на каждом удобном случае, мы бы сейчас ели один рис! – закричала она. – Я не такая, как ты! Я хочу жить честно!
Эти слова обрушились, как молот. Отец резко ударил кулаком по столу, и Ленор, испуганная, вздрогнула. На мгновение ей показалось, что он ударит Сару, но вместо этого его голос стал опасно тихим, почти ледяным:
– Жить честно, говоришь? Отлично. Тогда слушай. – Он наклонился вперед, глядя ей прямо в глаза – Забудь про наши "коррумпированные машины". Отныне ты будешь ходить пешком, потому что это "честно". Забудь про интернет – только книги, потому что это тоже "честно". Все твои карманные деньги пойдут на благотворительность. И можешь забыть о моей помощи в выборе профессии. Раз хочешь честной жизни, живи ее сама.
Он откинулся на спинку стула, наблюдая, как его слова достигли цели. Сара стояла на месте, дрожа от гнева, но ничего не сказала. Затем резко развернулась и вышла из комнаты.
– Я дам тебе возможность самой выбрать благотворительный фонд, – бросил он ей вслед. – Думаю, это будет честно.
После ее ухода за столом вновь воцарилось гробовое молчание. Ленор нервно скользнула взглядом по тарелке, пытаясь прийти в себя, но еда больше не казалась аппетитной. Где-то за окном гулко скрипнула ветка под напором ветра, и этот звук разрядил напряжение лишь чуть-чуть.
В сердце Ленор поселилось глухое чувство безысходности. Она знала, что в этой семье не бывает победителей.
Я открыл глаза спустя десять секунд. В голове крутилась одна мысль: Ленор солгала. Всё, что она рассказывала о своей семье, трещало по швам. Какое-то время я сидел неподвижно, пытаясь связать детали. Ссора между Сарой и отцом явно оставила глубокий след. Но насколько? Как давно это было? Накануне исчезновения? И если так, то почему Ленор утверждает, что отец отвез Сару на машине в школу? Разве он не лишил её этого привилегии в порыве гнева?
Ситуация становилась всё запутаннее. Семейная идиллия, которую описывала Ленор, начала напоминать тщательно выстроенную ширму. Меня не покидало чувство, что за этой ссорой скрывается что-то большее. Вопросы множились: могла ли эта сцена как-то подтолкнуть Сару к решению уйти? Или же она стала последней каплей для кого-то другого?
Книги, которые я собрал в библиотеке, потеряли своё значение. Символы на телах жертв подождут. Сейчас было важнее другое – очистить голову, упорядочить хаос мыслей и попытаться взглянуть на всё с другой стороны. Я поднялся с кресла, оставив пустой бокал на ковре.
Выходя из библиотеки, я почувствовал, как витражный потолок давит своим холодным светом. Пройдя по длинному коридору, я остановился у двери ванной комнаты. Открывая кран, я услышал, как вода начала бежать с монотонным журчанием, размывая мысли. Я медленно умыл лицо прохладной водой, чувствуя, как напряжение слегка отпускает.
