Гулкий звук шагов постепенно нарастал, заставляя вздрагивать от каждого удара металлических набоек о каменный пол. Наверное, так судьба отсчитывает последние мгновения, что остались до встречи с палачом.
Чем ближе капитан пиратов, наводящих ужас на все побережье, подходил к комнате, тем сильнее становилось желание задавить голос разума и броситься вниз на скалы. Уверена, морские волны, что столетиями бились о камень, с радостью бы приняли меня в свои объятия. Но тело словно одеревенело, и, когда дверь в комнату отворилась, я могла лишь судорожно вздрагивать, ожидая неминуемого…
— Какая рыбка нынче попала в наши сети! — голос был сильный, с хриплыми нотками. — Ну что же ты плачешь, куколка? Радоваться должна, что удостоилась такой чести! Я очень привередлив, и не каждой посчастливится удовлетворить мой вкус!
Разговоры нисколько не мешали мужчине перебирать орудия пыток, любовно проводя пальцами по каждому из них и примеряясь то к одному, то к другому.
— Ну, чего ты там жмешься? Уже давно должна была раздеться и лежать на постели! Давай-давай, поднимайся.
Я продолжала сидеть неподвижно, не в силах даже вздохнуть. А пират, будто этого и не замечая, приблизился и, вздернув меня на ноги, удовлетворенно улыбнулся. Легкое движение — и мое импровизированное платье из простыни оказалось на полу. На лицо упали белые пряди, словно отгораживая от этого кошмара.
— Пожалуйста, не надо! — взмолилась я, но тихий шепот был проигнорирован.
Зажмурившись, я даже не сопротивлялась, когда Морской тар подтащил к кровати и бросил животом вниз. Сведя мои руки над головой, он неспешно застегнул наручники. Как же я надеялась, что похититель поддастся на женские слезы, и если не отпустит, то хотя бы в отвращении отступит, отложив свои коварные планы до следующего дня. А там бы я что-нибудь придумала. Подкупила бы, в конце концов. Но, увы, пират был привычен и к слезам, и к мольбам.
Что там писал Рейдис в своих статьях по душеспасению? «Если насилие неизбежно, постарайтесь отвлечься от происходящего». Не представляю, правда, как это сделать. Но попробую!
Интересно, а сам ученый попадал в ситуации, когда от насилия можно лишь отвлечься? Одно дело — учить других, и совсем другое — испытать на себе. Я девочка очень нежная и к подобному обращению не приученная. Самыми большими травмами были разбитые коленки в далеком детстве, когда мы с подругами играли в салочки, и исколотые иголкой пальчики, когда матушка пыталась мне привить любовь к вышиванию. Ей это, к слову, не удалось, а вот мне немного помогло в освоении дара: если от боли слезы набегали на глаза, я некоторое время могла сдерживать их трансформацию. Однако сейчас я была так напугана, что страх вытеснил не только иные чувства, но и некоторые навыки, и я со злостью почувствовала, как на покрывало скатились маленькие лазурные лабиты. Лучше бы Морской тар уже приступил к своим пыткам, потому что хуже боли только ее ожидание!
Резкий свист хлыста, рассекающего воздух, заставил вздрогнуть и сделать судорожный вдох. Удара не последовало, но это только пока. Я прикусила губу, чтобы не закричать. Судя по слухам, гуляющим во дворце о таре Турмалинском, он любил играть с жертвой, запугивая до умопомрачения. А когда бедная пленница смирялась со своим положением, понимая, что хуже просто не может быть, пират доказывал обратное. Мастер своего дела… Палач, не знающий пощады.
