Жан-Люк добавил:
– Мы принесли за него жертву Секване. Мы все вместе.
Димитрий не знал, что ответить.
– Вы хотите сказать, послание от Лукиана.
– Не от заместителя, – сказал Шарль. – Я видел письмо, там написано: Дука, стратиг. Почерк очень неровный, но мы ведь знаем, что наместник тяжело болел.
– Не… не понимаю. – Димитрий повернулся к дому, пытаясь сообразить. Косьма Дука не мог взять перо и написать свое имя, сколь угодно неровно. Лукиан не стал бы писать за него. Так кто этот, посягнувший на власть, плеонектис…
Филипп.
– Подождите меня здесь, – сказал Дими и двинулся к дому.
Он успел дойти до лестницы, когда из двери в портик, шатаясь, выступила его мать. Она была простоволоса, а головной убор сжимала в руках. Димитрий в ужасе бросился к ней.
– Матушка, идемте в дом, – сказал он. – Где дядя Филипп, матушка?
– Занят, – ответила она заплетающимся языком, – занят мужскими делами с одетыми в штаны вождями галльской преисподней… А это твои друзья-варвары?
Лицо у нее опухло от слез, и сейчас она вновь заплакала. Вином от нее не пахло.
– Спроси их… – Она вскинула руку и закричала: – Вы! Галлы!
Затем протиснулась мимо Дими к мальчикам. Дими ринулся за матерью, но удержать ее не решился.
Ифигения сказала громко:
– Мне нужен вампир.
Никто не шевельнулся. В недвижном воздухе висела пахнущая навозом пыль.
– Вы оглохли? Не понимаете языка? Дими, переведи. Скажи им, что мне нужен вампир, я заплачу золотой имперской монетой.
– Матушка, что ты говоришь?
Она повернулась к нему, держа в руках смятый головной убор, из глаз текли слезы.
– У тебя башка деревянная? Твой отец умирает. Ты дашь ему умереть или поможешь мне его спасти?..
– Аримановым змием?! – еле выговорил Дими.
Ифигения дала ему пощечину. Боли не было, но Дими уставился на мать. Щека горела, глаза щипало, и он знал, что если сморгнет, то расплачется.
Димитрий прошел мимо нее к своим воинам и тихо спросил по-французски:
– Знаете ли вы, где есть… зараженный?
Мгновение все молчали. Потом Шарль сказал:
– Есть в Сеньи, дальше по имперской дороге.
Дими кивнул:
– Хорошо. – Он оглядел своих преторианцев. – Никто из вас не обязан меня сопровождать.
– Мы едем с тобой, – ответил Жан-Люк.
Никто не возразил, Шарль только вытащил из-под рубахи багряный кушак и повязал через плечо и грудь.
Они молча ехали по долине на северо-запад, копыта высекали искры из римских плит. «Скачем, как демоны», – подумал Дими, пробуя иронию на вкус.
Через несколько миль, на расстоянии, с которого их нельзя различить из дома невооруженным глазом, Дими дал знак остановиться.
– До Сеньи нам скакать долго, – сказал Ален.
– Дальше мы не поедем. – Дими спрыгнул с седла и повел Луну в сторону от дороги, ласково разговаривая с белой кобылой. Он нашел для нее траву, а сам сел на камень. Отсюда ему была видна вершина Монт-Ализ, золотистая на фоне восточного неба. Остальные наблюдали за ним, потом тоже спешились и подошли.
– Предводитель… – начал обычно молчавший Леон.
– Когда Митра убил быка, – медленно проговорил Дими, – он перерезал ему горло, чтобы кровь быка дала жизнь всему на земле. Но Ариман… Враг… отправил своего раба змия выпить кровь.
Дими огляделся. Уж конечно, мистерии не пострадают от того, что он это расскажет. В конце концов, он говорит ради Митры. И ради отцовской души.
– Ворон увидел змия и клюнул его. И пес, друг человека, укусил змия. И Митра раздавил его пятой. И все же змий глотнул бычьей крови и уполз живой… однако раны ему нанесли бог и друзья бога, посему он должен пить кровь, чтобы оставаться в живых.
