Я приоткрыла глаза и сонно огляделась, пытаясь понять, где нахожусь. Похоже на комнату в гостинице или на постоялом дворе, если судить по интерьеру. Деревянная кровать с высокими столбиками по углам и полотняным балдахином сверху. Возле двери на столике с зеркалом латунный таз и кувшин. На стенах недорогие гобелены и какие-то картины с пейзажами. Стрельчатое окно без штор, через которое бьют солнечные лучи, заливая комнату теплым светом.
Странно, но я совсем не помнила, как здесь очутилась. В голове мелькали смутные картинки, как уже по темноте меня снимали с лошади и куда-то несли. Потом были мужские голоса и все, полный провал в сознании.
Рядом со мной что-то шевельнулось и знакомый голос спросил:
- Выспалась?
Не веря своим ушам, повернула голову и наткнулась на пристально глядящие на меня карие глаза.От неожиданности я ойкнула и попыталась сесть. Но тут же, ахнув, нырнула обратно – под одеялом я была абсолютно голой! Мысли задергались, как припадочные – кто и когда меня раздел? И почему я вообще ничего не почувствовала – не могла же я так крепко спать!
Занырнула поглубже под одеяло, так что снаружи остались только глаза, и зашипела:
- Родерик, что ты здесь делаешь?
Вместо ответа наглец сел и потер ладонями лицо. А я выдохнула – на нем был полный комплект одежды, за исключением доспехов, и лежал он поверх одеяла.
- Что ты забыл в моей постели, я спрашиваю?
По-прежнему не отвечая, он встал и подошел к столику с тазом и кувшином, налил воды и неспешно умылся. Только после этого повернулся и, глядя в мои выглядывающие из-под одеяла круглые глаза, ответил:
— На этом постоялом дворе всего одна приличная комната, не ночевать же мне на сеновале.
Повернулся и пошел к двери. Взявшись за ручку, повернулся и безразлично произнес:
- Можешь спать спокойно, наемница. Твои чумазые прелести меня не интересуют, – после чего преспокойно вышел.
- Да чтоб тебя за твой высокомерный язык пчела укусила! – крикнула ему вдогонку и откинулась на подушку. С тоской подумала, что этот тип точно доведет меня до смертоубийства.
Не знаю, сколько я так лежала, кипя в праведном возмущении, но, в конце концов, раздражение схлынуло, и я решила, что пора вернуться к своим баранам, то есть проблемам.
Снова подскочила, судорожно зашарила по сторонам в поисках одежды. Выдохнула с облегчением, лишь когда увидела, что мои костюм, футболка и даже нижнее белье аккуратной стопкой лежат на стуле в углу. А рядом – о небо! – мой рюкзачок. От счастья я подпрыгнула и, в чем мама родила, кинулась к своим вещам. Их явно кто-то постирал и даже как будто погладил, во всяком случае, всё выглядело так, словно только что вышло из хорошей химчистки.
Рядом лежало какое-то одеяние, похожее на плотную ночную сорочку. Торопливо натянула ее, решив пока не светить своим чужеземным костюмом, и подошла к зеркалу.
Ну что же, вчерашняя грязь никуда не делась, и существо в зеркале на меня было мало похоже, скорее на какую-то тяжелобольную панду. Стильная стрижка превратилась во всклокоченный кошмар, по шее шли царапины и грязные разводы, а в глазах…
Мама родная, это что!? Медленно приблизила лицо к зеркалу, с ужасом разглядывая свои почему-то ставшие вертикальными зрачки.
Это как вообще?
Отступила к кровати. Села и потрясла головой в надежде, что сейчас наваждение уйдет и все станет так, как должно быть.
Не знаю, сколько я просидела, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Когда показалось, что уже могу адекватно воспринимать окружающую действительность, встала и медленно пошла к зеркалу. Стараясь пока не глядеть на свое отражение, приблизила лицо к стеклу. А когда все-таки набралась смелости посмотреть, оказалось, что зрачки у меня были совершенно обычными.
