Тишина.
– Позвольте, все эти испытания не для драконесс! – всё-таки решается одна с волосами фиолетового отлива. – Мы воспитаны и образованны. Способны выполнять любые обязанности, с которыми может столкнуться императрица!
Я то думала они здесь и слово боятся сказать.
– Неужели? А вот с главной обязанностью вы как раз и не справляетесь.
– С какой? – вконец побледнев спросила «смелая» драконесса.
– Быть рядом со мной. Мне всё равно, чему и где вас там учили. У императрицы одна забота — потомство. А если драконесса слабая и нервная, она к этому непригодна!
Да, кажется, в книге у Лорена было, что-то такое про драконесс.
– Знаете, что вас ждёт, если я не выберу себе фаворитку? – привстал император из единственного стоящего здесь кресла, напоминающего стул с высокой спинкой. Резная, с искусным узором, явно выполненным с помощью огня.
Совсем невоспитанный… как он может сидеть в присутствии хоть одной самочки? Ещё и угрожает!
Ну, я сейчас ему устрою!
Стоп крылья!
Он сказал фаворитку? Что значит фаворитку?!
Разве не самочки должны себе фаворитов выбирать?
Я бы этого чешуйчатого за такую фразу на исправительные работы отправила, без права пользоваться магией, и к самочкам ни за что не допускала. Даже подношение не позволила бы поднести, хоть по закону Фьюертов — это право каждого.
У агрессивных самцов — агрессивное потомство! Им размножаться нельзя!
Вот!
И что он там кудахтал про место императрицы?
Разве может вдовец продолжать занимать трон, и тем более, искать замену прежней императрице?
Совсем ру-ру, или у них порядки ещё хуже, чем я думала?
Драконёнок уже вовсю прижимая меня к себе, стоит, наблюдая за императором, потеснившись к стеночке. Императору не до нас. Будто даже не заметил. И наш сопровождающий не смеет императора окликнуть, чтобы оповестить о нашем визите.
В мире драконов я не так давно, но с каждой минутой понимаю, что этот мир жестокий и крайне неправильный.
Может ли быть такое, что вся власть здесь у агрессивных неадекватных самцов, а точнее, у одного конкретного невоспитанного неадеквата?
Скорее, так и есть.
Всё очевидно, просто я не хотела в это верить. Однако должна признать, я ни одной самочки, кроме себя, здесь с гордо поднятой головой не видела.
– Эй, мелочь! Неси сюда моего зверя! – подраконив самочек ещё немного, императорское всё же обратил внимание и на нас.
По мере нашего приближения, женская толпа загудела как улей: тихо, но оттого зловеще.
– Мальчишка в антимагических перчатках. – выдохнула от страха одна.
– Ужас! – отшатнулась другая, наступив стоящей сзади на ногу.
– Ни разу не видела столь крупного ядовитого зверя.
«Чего?»
– Мальчонке хорошо, – опасливый шёпот, который из-за хорошей акустики слышат все, – его перчатки от яда защитят, а нас что защитит, если зверюга вырвется?
– Какая мерзость.
– Интересно, откуда привезли?
– Расцветка противная.
– Жуть. И как ему только этот ядовитый клок шерсти держать не противно! – шептались драконессы.
Мерзость? Это они, что?! Про меня?!
Обидно так, что даже ушки сникли. Я… я же пушистая!
Хорошо, что фьюерты с истиной форме, носом от обиды не шмыгают.
От драконесс в мой адрес лился такой поток несправедливостей, что прервавший его грозный голос императора, даже обрадовал.
– Итак, драконессы! Есть ли среди вас желающие погладить этого рыжего дьявола? – указывая на меня, спросил, насмехаясь над ними, император.
На несколько секунд я даже оказалась на его стороне.
