А местного лекаря я накажу особо, чтоб научился думать. Чуть не поднял мятеж собственной глупостью. Если б я был разъярен, если б упустил, если б не спокойствие на душе, разлитое после ночи с Усладой, драконы могли бы лишиться целого селения мастеров. Бунт – та зараза, которая требует полного уничтожения, чтоб и зерна, способного взойти, не осталось. Это начало мятежа ещё можно как-то унять, выдернув не проросшие толком зерна неугодных мне мыслей. Но и только.
Из поместья уже доложили, моя Услада цела, имеет прекрасный аппетит, только застенчива и стыдлива сверх всякой меры. Осмотр врача и тот прошел без посторонних глаз. Огерл считает, что нежную психику моей хрупкой мамочки нужно беречь особо и потакать ей в незначительных просьбах. Что ж, мелкие причуды, действительно, стоит не замечать первое время. Пусть привыкает, лишь бы не зачахла. Говорят, людки уязвимы особенно в самые первые дни, когда попадают в лапы к драконам. Испуг не может длиться вечно, либо она привыкнет, либо сойдёт с ума. Нужно быть терпеливым. И все же пойду на поводу у своих собственных инстинктов, думаю, и Услада это оценит. Обернулся в привычную ипостась и полетел в город гномов. Тот растекся по низине с противоположной стороны горной цепи. Каменные особняки, неширокие улицы, дубовые двери. Ни клочка голой земли, все выложено добротным тесаным камнем, везде упорная чистота и крепкое благополучие: в каждой резной раме окна, в каждом с любовью пропитанном маслом брусочке, в каждой кованой детали. На ставнях каждого дома особый узор, продолжение кованых петель. В нем отражено ремесло хозяина дома. Оружие, птицы, скот, скобяные изделия. Мне идти дальше. Далеко разносится эхо от ударов каблуков моих сапог о брусчатку.
Гномов ни одного не видно, боятся драконов. Только старый мастер мне будет рад, инквизиторы нередко навещают его скромный дом на холме, черную цитадель, украшенную извечно закрытыми ставнями.
Хозяин сам встречает меня на пороге, не подвели гремлины, известили вовремя о визите бесценного гостя. Глухой голос похож скорее на карканье. Полуэльф, полугном унаследовал лучшие черты обоих родителей. Кропотливость и удачливость в работе с металлом от отца и тонкий вкус дивного ценителя красоты от матери.
- Да стелется тьма подобно ковру у ваших ног, повелитель. Я смею поздравить господина Инквизитора с желанным трофеем?
- Я пришел за достойной оправой для моего сокровища.
- Могу я узнать, к какой расе принадлежит Услада? Хотя, рядом с сердцем черного повелителя способна цвести только людка, да гномиха. Но гномиху вы бы не стали брать.
- Людка, ее кожа подобна лепестку первоцвета, а волосы наполнены растопленным белым золотом.
- Золото смогло растопить камень вашего сердца?
- Сокровища тем и ценны, что находят отклик в груди любого, кто ими обладает.
- Прошу не отказаться и подождать пару мгновений в моей гостиной, я все принесу. Только самое лучшее. Только для вас.
Нутро обитого мехом мягкого кресла убеждает смириться и потерять тут немного своего времени, вкусить горячего дымного меда из заботливо поданной мне латунной кружки. Мед старик метис варит сам, добавляя в него пряные травы и ртуть. Только драконы способны поглощать этот напиток без опаски. Серебристые капли металла изысканно перекатываются на языке, неспособные замереть и принять статичную форму. Жаркий камин трещит сухими ветвями, сыплет искрами на матовый камень черного пола. Не прошло и минуты, как мастер принес ларцы и шкатулки. Повинуясь моему кивку, открыл первый плоский футляр. Тонкие лепестки розового золота прикованы на невесомые поводки. Синие камни редкой огранки напоминают соцветия. Капельки росы выполнены скорей всего из бриллиантов. Вряд ли бы ювелир осмелился предложить мне что-то иное. Полупрозрачная красота, ухватишь сильнее – сомнешь и погубишь.
