Драмы - страница 15

Я ждал напрасно, наконец утратил

Благоговение пред тайной жизни,

Забыл, чего желал так жарко прежде,

Тупым оцепенением охвачен.

Смущенный мглою, вечно угнетенный,

Окованный досадным раздвоеньем,

Отдаться чувству больше неспособный,

Я охладел – и никогда уже

Не разгорался внутренним огнем,

Великою волной не увлекаем.

Я на пути своем не встретил бога,

С которым человек в борьбу вступает,

Чтоб Он его благословил потом.

Смерть. Тебе была дана земная жизнь,

Чтоб мог ее прожить ты по-земному.

У вас в сердцах течет великий дух,

Он вам велит вдохнуть соотношенье

В безжизненный хаос, чтоб из него

Вы создали себе прекрасный сад

Для счастья, огорчений и труда.

И горе тем, кто этого не знает!

То властвуют, то сами служат люди,

Броженье молодости дух теснит,

Вы плачете во сне и в утомленье,

Но все вперед стремитесь вашей волей,

Согреты теплой жизненной волной,

Тоскуете, в отчаянье дрожите —

И, зрелые, вы падаете все в мои объятия.

Клавдио. Оставь меня!

Еще я не созрел, еще не жил!

Не стану больше дни терять в унынье,

Цепляться стану я за нашу землю,

Глубокая тоска меня волнует,

Она кричит во мне, взывает к жизни!

Мой страх порвал старинные оковы —

Я чувствую, что жить могу! Уйди!

В порыве безграничном, всей душою

Я привяжусь к земному. Ты увидишь,

Что люди станут для меня родными,

Не куклами, не жалкими зверями,

Они заговорят с моей душой,

Проникну я в их радости и скорби,

И верности, опоре целой жизни,

Я научусь – и пусть добро и зло

Владеют мною, как людьми другими!

Я стану весел, стану дик и смел,

И мертвенные маски оживятся.

Я на пути своем найду людей,

Я научусь давать и брать отважно,

Я буду властвовать и подчиняться.

Замечая невозмутимое спокойствие на лице Смерти, с растущим страхом.

Поверь, я ничего не испытал!

Ты думаешь, что я узнал любовь

И ненависть? Знакома только мне

Игра обманных слов, притворных чувств!

Смотри, я покажу. Вот письма, вот…

Торопливо выдвигает ящик и вынимает связки старых, тщательно сложенных писем.

Слова любви здесь, жалобы и клятвы,

Ты думаешь, я чувствовал, как эти,

На их любовь любовью отвечал?

Бросает связки писем к ногам Смерти, так что отдельные листки разлетаются.

Бери! Играя чувствами своими,

Я думал о себе, я презирал

Священную поддержку этой жизни,

Чужим я заражался настроеньем!

И все прошло без смысла, без страданья,

Без счастья, без злобы, без любви!

Смерть. Безумец! Научись же пред концом

Ценить богатство жизни! Встань сюда

И молча слушай, как любовь земная

Других детей земли переполняла,

А ты один остался нем и пуст.

Смерть несколько раз проводит смычком по струнам скрипки, как бы призывая кого-то. Они стоят у дверей спальни на авансцене справа. Клавдио стоит в полутьме налево у стены. Из дверей справа выходит Мать. Она не очень стара. На ней длинное черное бархатное платье, черный бархатный головной убор с каймою из белых кружевных оборок, обрамляющих лицо. В тонких бледных пальцах она держит белый кружевной платочек. Она тихонько выступает из дверей и беззвучно ходит по комнате.

Мать>. Как много сладких мук вдыхаю я!

Как аромат лаванды, здесь остались

Следы существованья моего.

Жизнь матери – мученье и заботы,

И скорби без числа – вот наша доля!

Мужчины разве знают нашу жизнь?

У сундука.

Вот острый край, где он тогда разбил

Себе висок до крови. Был он мал

И резв и дик, и удержать его

Я не могла. А вот окно. Здесь часто

Стояла я в тревоге по ночам,