Древнее зло - страница 4

Телисента стояла перед зеркалом, обнажённая, её тело было совершенным воплощением соблазна и власти. Длинные волосы цвета воронова крыла струились по её плечам, касаясь бледной кожи, испещрённой тонкими шрамами – следами её сделок с тьмой, каждая линия на её теле рассказывала историю боли и триумфа. Её глаза, глубокие и зелёные, как ядовитые болота Загорья, сверкали холодным, хищным огнём, пока она вглядывалась в отражение миров за стеклом. Она искала жертву, первую ступень к своей цели – завоеванию Загорья, земли, что лежала за пределами Даркхейма, утопая в иллюзиях света и надежды. И вот в зеркале возник он – Валиан, принц людей, юный и гордый, с золотыми локонами, что вились вокруг его лица, выточенного природой для песен менестрелей и восхищённых взглядов. Его голубые глаза сияли невинностью, которой Телисента жаждала завладеть, чтобы раздавить её в своих руках.

Она улыбнулась, обнажив острые зубы, что блестели в тусклом свете свечей. "Люди… Их так легко сломать," – думала она, проводя тонким пальцем по холодной поверхности зеркала, оставляя на нём едва заметный след. – "Они верят в любовь, в честь, в свои глупые клятвы, что рвутся, как паутина под ветром. Их души – мягкая глина, которую я вылеплю под себя. Обмануть их проще, чем ребёнка, запутать – легче, чем зверя в лесу. Валиан падёт первым, а за ним рухнут все их королевства, как карточные домики под дыханием бури." Её мысли текли медленно, наслаждаясь собственной уверенностью и предвкушением. Люди были слепы к теням, что двигались за их спинами, глухи к шёпотам, что звучали в ночи, когда луна пряталась за тучами. Они поклонялись свету, не замечая, как он их ослепляет, оставляя беззащитными перед тьмой, что уже протягивала к ним свои когти.

Дверь залы скрипнула, нарушая тишину, и вошёл Морвус – высокий, жилистый, с кожей, покрытой татуировками в виде змей, что обвивали его торс, словно живые существа, готовые ужалить. Его чёрные волосы были стянуты в тугой хвост, а глаза – серые, как зимний рассвет над мёртвыми полями, – смотрели с голодной тоской, в которой мешались преданность и жажда. Он тоже был обнажён, и его тело, покрытое шрамами от бесчисленных битв, излучало грубую, животную силу. Каждый мускул под его кожей казался высеченным из камня, а шрамы – картой его жестокой жизни. В руках он нёс верёвки из чёрной кожи, пропитанные смолой, от которых исходил резкий запах, и кинжал с рукоятью, вырезанной из человеческой кости, пожелтевшей от времени.

– Всё готово, – хрипло произнёс он, бросив взгляд на плиту, его голос звучал как скрежет металла о камень. – Кого ты выбрала?

– Принца Валиана, – ответила Телисента, не отрываясь от зеркала, её голос был холоден, как лёд, но в нём звенела скрытая сила. – Его кровь сладка, его душа чиста. Он станет нашим ключом к Загорью.

Морвус кивнул, и уголки его губ дрогнули в хищной усмешке. Он подошёл к плите, бросил верёвки на её гладкую поверхность, и те упали с глухим стуком, а затем лёг, раскинув руки и ноги, словно жертва, готовая к закланию. Его грудь медленно поднималась и опускалась, дыхание было глубоким, но в нём чувствовалась дрожь – то ли страх, то ли предвкушение. Телисента взяла кинжал, её пальцы сжали костяную рукоять, и начала обряд подготовки. Она обошла плиту, зажигая свечи одну за другой – их пламя вспыхивало багровым, а воск, стекая на пол, застывал в причудливых узорах, напоминающих кровавые ручьи, текущие к центру залы. Затем она подошла к чаше, стоявшей на низком алтаре из серого камня, и окунула пальцы в масло, пахнущее серой, мёдом и чем-то ещё – терпким, как дыхание смерти. Она провела ими по груди Морвуса, рисуя символы – круги, спирали, изломанные линии, что складывались в слова древнего языка, давно забытого всеми, кроме тех, кто служил тьме. Его кожа напряглась под её прикосновениями, дыхание участилось, грудь вздымалась чаще, но он молчал, отдаваясь её воле, его глаза следили за каждым её движением с почти животной преданностью.