Древний Рим - страница 14

– Царь! Уполномочиваешь ли ты меня быть вестником римского народа квиритов?

– Уполномочиваю, и да совершится это без ущерба для меня и римского народа!

– Патриций Спурий Фузий, подойди ко мне, – произнес жрец, и выбранный римлянин вышел из рядов войска. Фециал на глазах у двух войск коснулся головы патриция травой, тем самым назначив избранным отцом.

Альбанцы рядом проделали то же самое, выбрав своего представителя. Затем два уполномоченных долго читали договор, составленный необычайно подробно. Когда это было сделано, Спурий Фузий провозгласил:

– Услышь меня, Юпитер! – он воздел руки к небу, а потом опустил их и обратился к людям. – Слушай меня, уполномоченный альбанского народа и весь альбанский народ! Римский народ не уклонится первым от исполнения всех условий, которые были только что прочитаны от начала до конца. Если же римляне нарушат этот договор, то ты, Юпитер, в тот день так порази римский народ, как я здесь поражу этого поросенка!

Служители быстро приволокли связанное животное, и Спурий убил его кремневым ножом. Рядом всю эту процедуру повторили альбанские жрецы.

Наконец формальности были выполнены, и наступило время боя.

«Клятва Горациев» кисти Жака-Луи Давида

Две тройки блиставших бронзой шлемов и нагрудных пластин воинов вышли на ровную площадку между застывшими в ожидании армиями. Впервые они увидели соперников и на мгновение застыли. Слишком хорошо были знакомы они: Горации и Куриации, чьи матери были сестрами. Много раз они встречались за чашей вина, вместе охотились, сестра Куриациев Сабина стала женой одного из Горациев, а сестра Горациев была невестой черноглазого Куриация.

Родичи и друзья, они сегодня должны были убивать друг друга, исполняя долг перед родиной.

– Надо начинать, да? – спросил один из шести.

– Да, надо, – ответил другой с печалью в голосе.

– Не будем рубить хвост по частям, оттягивая неизбежное. К бою!

Обнажив мечи, шесть юношей стали сходиться, и зазвенела сталь клинков, сталкиваясь с бронзой доспехов. С напряженным вниманием следили за поединком тысячи глаз, а когда удары достигали цели, прокатывался над долиной стон одного народа и радостный крик другого.

Подбадриваемые криками соплеменников, гордые отважности своей миссии Горации и Куриации бились не щадя жизней. Все были молоды и сильны, все хорошо владели оружием, и некоторое время бой шел на равных. Но вот, получив удар в горло, пал один из римлян, его второй брат успел ранить своего противника, но и сам получил смертельную рану в бок.

Теперь единственный живой римлянин остался один против трех альбанцев, двое из которых были невредимыми. Исход поединка казался предрешенным, и стон пронесся над рядами воинов Тулла, а альбанцы разразились криками радости.

Гораций быстро отпрыгнул назад, разорвав дистанцию со своим противником, и бросил взгляд на двух Куриациев, не спеша обходивших его с разных сторон, чтобы потом разом кинуться и добить римлянина. Гораций не стал ждать этого, а развернувшись, кинулся бежать. Альбанцы бросились в погоню.

Видя такой позор, римляне стали ругаться, а их враги смеяться, но все было не так, как им казалось. Куриации в азарте погони забыли об осторожности, и один из них далеко опередил братьев, а раненый отстал. Увидев это, Гораций стремительно развернулся и атаковал первого из врагов. Ударом щита он сбил его с ног, полоснул клинком по шее и, не задерживаясь, сразу побежал ко второму. Три удара – и зарубленный альбанец падает на траву. Ну а расправиться с ослабевшим от раны третьим Куриацием было легко. Получив удар по шлему, тот без сил рухнул на колени.