– Ты забыл, что цыганка после этих слов ещё кое-что тебе сказала, а то, что у твоей Хельги глаза красные от того, что она ночью по тебе плачет, и дни твоей визы считает, ты в упор не заметил.
– Да как же можно рисковать судьбой и злоупотреблять доверием влюблённого иностранного гражданина? – возмутилось первое «я».
– Ну, тогда лезь по плющу и пили решётку, умник, – строго отрезало второе «я». – Уж не думаешь ли ты, что ваше знакомство является «земной случайностью», должно пройти бесследно, и не было предусмотрено судьбою?
– Ладно, уговорило, обещаю подумать.
– А я и не сомневалось, – покровительственно закончило второе «я» и щёлкнуло кнопкой обратной связи, причём, в тот момент, когда у меня возникло ещё два вопроса: не помешает ли мне косметический ремонт на верхних этажах и чем «успокоится сердце» моей помощницы. «Ага, жди, – так оно тебе и ответит, проще сбегать к ясновидящей», – подумал я напоследок.
Допив эспрессо, я встал из-за стола и пошёл вниз по Борнштрассе, которая вела к капелле Жозефа, обозначенной на плане города. Мы с Хельгой исходили множество улиц и памятных мест, но до капеллы не доходили. В районе этой улицы на той же схеме были отмечены пять или шесть гастрономов, и на обратном пути я рассчитывал запастись продуктами.
Итак, что мы имеем? Для начала необходимо сопоставить данные о местонахождении искомого объекта, полученные из трёх разных источников: визуального осмотра западной стены при подходе к замку, результатов гипнотического транса, в течение которого я воспринимал замок изнутри и снаружи, и наблюдений во время экскурсии.
В центре западной стены имелась выступающая из неё молельня, а также небольшая открытая терраса, которые хорошо видны с большого расстояния и подножия замка. В левом верхнем углу этой стены, то есть в дальней от главных ворот стороне, верх прямоугольной башни венчали три круглых фахверковых башенки. Я точно помнил, что помещение спальни, в котором Густав наклонился к тайнику, было угловым, то есть геометрически образованным западной и северной стенами здания, и располагалось на его верхнем этаже. Находясь снаружи, можно сделать вывод, что эта комната имела одно или два узких высоких окна с металлической решёткой, считая от угла стыка западной и северной стен, и была искомым помещением. Это первое.
Чтобы попасть в апартаменты Густава и Флоры, состоящие из нескольких комнат, было необходимо пройти по коридору мимо молельни и террасы до конца и по лестнице подняться на самый верхний этаж здания, – именно этим путём шёл Густав в последний день своей жизни. Насколько высоко надо было подниматься, мне неизвестно, но скорее всего, в конце того коридора должна находиться боковая лестница. Я помню, когда на экскурсии мы вышли из Рыцарского зала, я спросил гида, на каком этаже находится молельня, и гид ответила, что она под нами, и мы будем проходить мимо неё. Потом мы спустились на этот этаж, и я заметил, что дальний конец коридора, где могла находиться предполагаемая боковая лестница, перекрыт до потолка временной металлической преградой. Если, как мне сказали, на верхних этажах проводится ремонт, нижние этажи могли не иметь аналогичной преграды, и, значит, через них можно было попасть на ту же лестницу. Я сразу не придал значения тому, что увидел потом, когда мы спустились в Знамённый зал с флагами, а затем ещё ниже – на первый этаж, в кухню, где добрая Херда давала лизать маленькому Густаву крем для пирожных. Там тоже был небольшой коридор, и этот коридор вёл в сторону дверей, за которыми была та самая боковая лестница. Лёгкие навесные замки открываются просто: поворотом ножки колченогого стула через дужку, а врезные – отжатием двери от дверной коробки отвёрткой, фомкой или топором. Мест проникновения в жилище моего предка по Духу было не менее двух, – та самая преграда на этаже с молельней либо двери на нижних этажах, ведущие к боковой лестнице. Вот только что скажет Хельга, когда я достану «набор взломщика»? Экскурсия закончилась осмотром кухни. Выход во дворик был рядом с ней, и он напоминал обычный чёрный ход. Помню, когда мы вышли на улицу, я посмотрел на здание со стороны внутреннего двора, на другой стороне которого, наискосок, находились два входа – к началу осмотра музея и в турбюро. Это второе.
