Но Валя, почему-то медлила. Тогда я достал из кармана ножик, раскрыл его, перерезал леску и положил гуся на дно лодки. Гусь снова ожил, поднял шею, сил у него хватило только на это, он пошевелил крыльями, угомонился и сел на дно лодки. Ему, наверное, уже не так сильно болело, после шокового состояния. Гусь поворачивал голову, то в мою, то в Валину сторону и смотрел на нас изучающее. На каждого одним своим ближайшим от нас глазом. Я легонько погладил его рукой по спинке между крыльями. Гусь вдруг встал на лапы, вытянул шею и собрался уже захлопать крыльями, наверно хотел показать нам, что с ним такое не в первый раз, и ничего страшного с ним не случилось, не волнуйтесь, мол, за меня. Валя вдруг схватила шею гуся двумя руками на расстоянии примерно двадцать сантиметров друг от друга, и повернуло их в разные стороны. Раздался лёгкий треск. Обмякшего, сейчас, навсегда гуся, она положила на дно лодки. Сразу накинулась на меня:
– Садист! Мучишь птицу, что это за жизнь с крючком в желудке и леской в шее. Греби скорее в речушку, пока нам не влетело.
С обидой на свою подругу, я покорно налёг на вёсла. Только сейчас до меня дошло, что мы ехали не рыбачить, а за гусем. Вот течение речушки, и мои усилия, вынесли нас в Сож.
– Греби к тому берегу реки, где кончается рожь, и начинается лес, пристань к берегу! – Продолжала командовать Валя.
Когда мы были на средине реки, моя подруга увидела, что караси живые. Они периодически всплывали на поверхность, глотали воздух ртом. Валя вдруг, неожиданно для меня, выпустила их в реку, вылив воду из ведра вместе с рыбой. Рыба, глотнув кислорода в чистой воде, удалилась вглубь реки. Когда я причалил к берегу, мы отнесли лодку подальше от воды, чтобы волной от проходящих моторок не смыло её в реку. Валя надела на себя рюкзак, взяла в левую руку пустое ведро, в правую руку за шею гуся. Я достал с лодки свой рюкзак, закрепил в лодке удочки, снял весла и положил на песок под лодку, перевернув её вверх дном.
– Да ты, бывалый. Молодец всё правильно сделал, – похвалила меня Валя, и пошла вверх по тропинке на опушке смешанного леса.
Справа густая стена колосящейся, дозревающей на ярком солнце ржи. Рюкзак на моей спине был не из легких. Кроме провианта, котелка, и покрывала с моей кровати, там была бутылка сухого вина, купленного в деревенском магазине. Две бутылки лимонада купленные там же. Снаружи к рюкзаку были прикреплены саперная лопатка и топорик. Я догнал Валю и взял из её рук пустое ведро. Мы шли по тропинке с небольшим подъёмом вверх метров пятьсот. Всё это время я думал о поведении Вали, и сравнивал его с поведением своих бывших девушек. Ни одна из них, такого никогда не сделала бы. Скорее всего, Валя делала это не первый раз, ещё учась в школе, она ездила сюда на рыбалку. Но сейчас она уже совершеннолетняя, но такая ещё озорница. Скажи мне раньше, что я уже взрослый мужчина, отслуживший два года в Германии в элитном подразделении, окончивший два курса престижного факультета, попадусь в сети, ловко разыгранной комбинации этой деревенской девушкой, посмеялся бы над ним. А сейчас я боялся, что попадусь за воровство гуся, как Паниковский из известной книги Ильфа и Петрова. Только меня будет ждать более серьёзное наказание, выгонят с позором с института, да ещё посадят за групповое воровство года на два. Значит, Валя мной нисколечко не дорожит и не любит меня, коль подвергает мою судьбу такому риску. Сделал я заключение в конце своих размышлений дерзкому поступку Вали.
