Наконец, мы пришли на великолепную лесную поляну. Увидев её, я не пожалел, что так далеко шёл. Посреди поляны рос вековой дуб, с пышной кроной зелёной листвы. Под дубом мягкая, густая, зелёная трава, как ковёр, такая, что грех на неё наступать обутыми ногами. Под дубом скамья, сделанная из распиленного пополам вдоль ствола дубового кругляка, со спинкой из такого же кругляка, но меньшего диаметра. Перед скамьёй в пяти метрах оборудовано, место для костра. Оно выходило за крону дуба, чтобы во время горения костра случайно не повредить ветки дуба пламенем. Я снял рюкзак, и устало сел на скамейку, посмотрел в сторону реку. Она протекала среди окружающей её красивой местности. На расстоянии с небольшой высоты всё это смотрелось, как великолепный пейзаж картины без рамки. Валя подсела ко мне и сказала:
– Хватит сидеть, отдыхать будем потом, сейчас разделим между нами обязанности, как в первобытные времена между женщиной и мужчиной. Твоя задача сначала разжечь мне костер, наносить сухих веток, желательно березы или дуба, можно липы, но не хвои. А дальше будешь делать то, что я тебе скажу. Моя задача поддерживать костёр и приготовить нам обед.
После этих слов она разделась до купальника. Достала из своего рюкзака широкий мешок, положила туда гуся и начала его ощипывать. Увидев впервые красивое голое тело Вали в купальнике, вспомнив сказанные ей слова, что отдыхать будем потом, простил ей её дерзость. Взял топорик и пошёл в лес. Вскоре костёр горел, ветки были очень сухие и калорийные, поэтому не было дыма. Валя уже ощипала своего гуся, осмолила его на костре, но продолжала всё посылать меня за ветками и складывала их в кучу впрок. Неприятный для меня, с детства, запах жжёного пера и гусиной кожи слышался даже в лесу. Потом он быстро улетучился, как только Валя кончила смолить гуся. Она подложила в костёр в три раза больше веток и сучьев, чем до этого, поручила мне следить за костром и распотрошённым гусем. Сама обулась, одела на себя, старенький халат, взяла у меня саперную лопатку, ведро и куда-то ушла. Костёр, прогорая, создал такой жар, что невозможно было сидеть даже на скамейке. Я расстелил покрывало в тени под дубом лёг на него. Рядом, на газете, разложил провиант, так же выставил бутылку сухого вина и две бутылки лимонада. Валя задерживалась, когда она появилась, костёр прогорел. Образовалась куча жарких углей. Валя принесла ведро растворённой глины. Полные карманы уже почти зрелых яблок, с желто-зелеными боками от которых исходил приятный аромат. И несколько пучков цветущих трав. Каждая со своим ароматом.
– Хватит лежать, пойдём, гуся подержишь! – Набросилась на меня Валя, и выпотрошила всё ненужное из гуся в алюминиевую миску.
Велела мне отнести ненужные потроха подальше в лес и закопать на пятьдесят сантиметров вглубь земли, чтобы не унюхала вечером лиса, когда придёт под дуб после нашего ухода. Когда я вернулся обратно, то увидел, что на маленькой клеёнке лежит голова и шея гуся, разрезанная на три части. Чуть далее два крыла и две отрезанные лапы по коленный сустав. В средине клеёнки лежала тушка гуся, уже фаршированная яблоками. С её живота торчал клок какой-то травы. Валя посадила меня на скамейку, дала в руки тушку, а сама обмазала всю её глиной. Потом разгребла в стороны тлеющие угли. Собрала всю золу в кучу. Взяла из моих рук обмазанную толстым слоем глины тушку, зарыла её в золу. Сверх её снова собрала тлеющие угли и положила на неё часть оставшихся веток. За тем собрала в одну кучу, части шеи и голову гуся, дала их мне в руки. Сама связала их между собой суровой ниткой. Потом обмазала все толстым слоем глины и положила обратно на клеёнку. Тоже мы сделали с крыльями и лапами. В результате наших действий в центре клеёнки остались лежать два комка глины, которые Валя укрыла её краями.
