Как смогла, Валя ответила на мой вопрос. В отличие от своей подруги Смирновой у неё были пятёрки по физике, химии и алгебре. Она была способная и совершенно не уделяла внимания остальным предметам, даже часто не делала домашние задания, из-за нехватки времени. Поэтому у неё было даже пять троек в аттестате. Она помогала маме во всём с раннего возраста. У них отец утонул зимой на рыбалке. Провалился под лёд в незнакомой местности. Мать осталась одна с ней дух летней крохой и её братом, которому было тогда десять лет. Сейчас её брат женат, живёт в Минске, уже отслужил армию, окончил заочно институт и работает начальником цеха, где-то на заводе, зовёт её к себе. Валя не знает, что ей делать, потому что обещала Смирновой поступать с ней в училище на швею – мотористку. Про ферму она знает всё от подруги её матери, которая в эту зиму, с неё уволилась. Птичницам здесь платят хорошо, но работа тяжёлая, вот она и не выдержала. В это время открылись ворота фермы и тысячи гусей вырвались на улицу, оглушив нас диким гоготанием. Спустя некоторое время, более сильные особи уже плавали в озере. Те гуси, которые не смогли пробиться к водоёму, разделились на стаи, пошли по грязной чёрной жиже за ферму, выйдя на огражденный луг, они начали с аппетитом щипать гусиную травку. Выгнавшие их, молодые женщины – птичницы, закрыли за гусями ворота, и скрылись на ферме.
– Сматывай удочку и садись за вёсла, больше карась сегодня клевать не будет. Птичницы сейчас убираются на ферме. Греби скорее к сетке, если повезёт, мы поймаем более крупную рыбу! – Распорядилась Валя.
Она уже успела сложить свою удочку, и сейчас, начала разматывать удочку на прочной и гибкой ореховой палке. Я тоже сложил удочку, опустил вёсла в воду, и погрёб к сетке. Я обратил внимание на неприметный самодельный поплавок из пробкового дерева. Приличное грузило, толстую леску и большой крючок. На него Валя насадила большой шарик скатанный, из монастырки. Сразу встала в лодке во весь рост и медленно через сетку опустила свою странную удочку, как только наша лодка оказалась в метре от заграждения. У самой сетки плавали уже оперившиеся молодые особи гусиного племени. Они в конце февраля вылупились в инкубаторе. Полугодовалые красавцы важно плавали у самой сетки, периодически опуская свои красивые головки в воду, и найдя там съедобную тварь, проглатывали её. Не обращая внимания, что мы тоже ловим рыбу. Время шло, поклёвок не было. Наверно гуси согнали крупную рыбу к сетке, и Валя надеется поймать её.
– Вот глупая, рыба любит тишину, а при таком гаме, она боится открыть рот, ей сейчас не до обеда,– подумал я.
Но глупым оказался я. Гусь в очередной раз опустил свою головку под воду, что-то там нашёл, начал разжёвывать и глотнул. Вдруг с гусем, что-то произошло, он как будто, чем-то подавился, никак не мог проглотить пищу, стал часто трясти шеей, задыхаться. Валя опять встала в лодке, и решила вытащить свою удочку. Неожиданно для меня, поднялась шея гуся, он судорожно захлопал крыльями и повис на леске удочки, крылья сразу опустились. Моя подруга бережно перенесла его удочкой через сетку и опустила в лодку. Коснувшись дна лодки, гусь вдруг ожил, поднял шею и стал слабо хлопать крыльями. Валя бросила удилище и схватила гуся за шею. Вытянув её, попыталась достать леску из глотки, гусь опять обмяк.
– Быстрее перережь леску у клюва, крючок у него в животе вместе с монастыркой. Со временем он переварится, и птица будет жить, – сказал я взволнованным голосом.
