– Ладно, Клава – Встряхнулся Ерофей – Не простой разговор.
– Давай, мы на твоем чердаке все и решим ладом да складом. Хорошо? – Девушка кивнула головой и быстро вошла в избушку. Печь топить.
Ерофей зашел за угол. Посмотрел на колодки свои орденские, и поднялась пестрая птица в небо.
Крыльями машет часто, но, ни шума, ни звука. На то он и филин. Мышь за сто шагов под подстилкой лесной услышит. Над головой пролетит – только волос шевельнется. Захочет – в когтях собаку унесет.
Но, вот солнце в зените, вроде бы не ко времени, да еще и в городе лесной птице быть.
# # #
– Антонина Ивановна! Что это такое? – крупная женщина с красивыми чертами лица, одетая в белый халат и такую же белую круглую шапочку, отчитывала практикантку.
По имени отчеству молодых девчонок работающих после университетов на практике, она называла специально.
Ей казалось, что официальное обращение, как то дисциплинирует ее подчиненных.
Событие произошло обычное для больниц небольших городов. Но, путаницы и неразберихи, нервов и криков оно доставляло множество и врачам и практикантам.
Слово простое, не замысловатое, но для кого-то и страшное. Особенно, если после этого для кого-то наступали последствия, наказания, выговоры и увольнения.
На белом столе, с толстой пластиковой столешницей лежали груды стопок исписанной, испечатанной бумаги.
От, каких – то бумаг нужно было избавиться, какие – то согласовать, какие – то исправить.
Ревизия.
На полу, разваленными, лежали такие же бумаги, какие лежали и на столе.
Молодая девушка, которую главный врач больницы называл Антониной Ивановной, собирала бумаги с пола и едва не плакала.
– Да, не знаю, я, Тамара Васильевна! – Она собрала стопку исписанных листов и положила на стол. Присела на стул.
– Не знаю! Жарко же – вот я и открыла окна настежь. Архив тем более – старой бумагой пропахло все. Давно проветрить надо!
– Птица – говоришь. Сова. – Тамара Васильевна тоже присела на стул и подперла подбородок полным кулачком.
– Филин – может быть? Большая птица?
– Да, откуда знать, то мне? – Практикантка всплеснула руками – Я же их только на картинках и видела. Это вы в лесу всю жизнь живете, а я приехала две недели назад всего. Откуда мне? – Она странно посмотрела на своего начальника.
– Большая птица, спрашиваю? – Вопрос в архиве морга был совершенно странным. Практикантка развела руки в стороны, полностью разогнув локти.
– А что?
– Большая птица – Вздохнула Тамара Васильевна – Ты, девочка чайник пока поставь – Мне подумать надо. Не торопись с бумагами. Мне самой тут кое, что поискать придется.
Она присела на корточки, порылась в папках, и положила на стол, в сером переплете толстую папку с историей болезни Якова Перельмана.
– Хороший был мальчик – Негромко сказала врач, и задумчиво стала перекладывать листы внутри папки – Жалко его.
Антонина уже успела налить чайник и включить в розетку. Заглядывала своей начальнице через плечо.
– Красивый – Вздохнула с сожалением, разглядывая небольшое черно-белое фото, приколотое скрепкой к углу папки. – А умер от чего?
– Брюшину в боях распорол. Половину кишечника удалить пришлось. Спайки. Ел через трубочку. Не живут такие долго. Да и боли домогали. «Скорая» через день с морфином ездила – Глав – врач вздохнула озадаченно.
– Большая, говоришь, птица? – посмотрела практикантке в лицо.
– Вот такущая! – Снова растопырила девушка руки. Улыбнулась облегченно. Никак ей не думалось, что поверят в то, что видела.
