«Меня зовут Друсс». – «Я знаю. Я спросила у твоей матери, где тебя найти». – «Зачем?» – «Ты первый, с кем я здесь подружилась». – «Как так подружилась? Ты ведь меня не знаешь». – «Почему же, знаю. Ты Друсс, сын Бресса». – «Этого недостаточно. Меня… не любят здесь». Он сам не знал, почему так легко в этом признается. «Не любят? Почему?» Она задала свой вопрос совершенно невинно, и он повернулся к ней. Ее лицо было так близко, что он вспыхнул и отодвинулся. «Наверное, потому, что я грубый. И говорю мало. А иногда на меня находит злость. Не понимаю я их шуток и прибауток. Люблю быть один». – «Хочешь, я уйду?» – «Нет! Я сам не знаю, что говорю». И он побагровел еще пуще. «Тогда будем друзьями?» – спросила она, протянув ему руку. «У меня никогда еще не было друга», – признался он. «Пожми мне руку, и начнем прямо сейчас. – Ее теплые пальчики коснулись его мозолистой ладони. – Ну как, друзья?» – улыбнулась она. «Друзья». Она хотела убрать руку, но он задержал ее в своей, потом отпустил и сказал: «Спасибо». «За что?» – засмеялась она. «Сам не знаю. Просто ты подарила мне то, что никто еще не дарил. И для меня это очень серьезно. Я буду твоим другом, Ровена, пока звезды не угаснут». – «Поосторожней с такими обещаниями, Друсс. Ты не знаешь, куда они могут тебя завести».
…Кровля затрещала, охваченная огнем.
– Иди-ка выбери себе лошадь, воин, – крикнул Шадак. – Пора в дорогу.
Взяв топор, Друсс обернулся к югу. Где-то там была Ровена.
– Я иду к тебе, – шепнул он.
И она его услышала.
Повозки катились весь день и всю ночь. Ошеломленные пленницы поначалу сидели тихо. Потом на смену оцепенению пришло горе, и они залились слезами. Всадники, сопровождавшие повозки, велели им замолчать – но тщетно. Тогда мужчины влезли в фургоны и принялись раздавать удары и шлепки, угрожая прибегнуть к кнуту.
Ровена со связанными впереди руками сидела подле Мари, тоже связанной. У Мари опухли глаза – и от слез, и от удара, угодившего ей в переносицу.
– Как ты? – шепнула Ровена.
– Они погибли, – был ответ. – Они все погибли. – Мари смотрела перед собой невидящими глазами.
– Но мы-то живы, – тихо и ласково сказала Ровена. – Не теряй надежды, Мари. Друсс тоже жив. А с ним идет еще один человек – великий охотник. Они следуют за нами.
– Все погибли. Все.
– О, Мари! – Ровена потянулась к подруге связанными руками, но та с криком шарахнулась прочь.
– Не трогай меня! – Она впилась в Ровену диким горящим взором. – Это из-за тебя нас постигла кара. Из-за тебя, ведьма!
– Неправда! Я ни в чем не виновата!
– Она ведьма, – громко завопила Мари, и другие женщины в повозке уставились на них. – У нее дар ясновидения. Она знала о набеге, но нам ничего не сказала.
– Почему ты молчала? – подала голос дочь пекаря Ярина. – Мой отец погиб, и братья тоже. Почему ты нас не предостерегла?
– Я ничего не знала до последнего мгновения!
– Ведьма! – взвизгнула Мари. – Ведьма проклятая! – И связанными руками ударила Ровену по голове. Та повалилась на других женщин, и они принялись молотить ее руками и ногами. Всадники бросились к повозке. Ровена вылетела наружу и тяжело грянулась оземь.
– Что тут творится? – заорал кто-то.
– Ведьма! Ведьма! Ведьма! – вопили женщины.
Чья-то грязная рука схватила Ровену за волосы, и она увидела перед собой худое, покрытое шрамами лицо.
– Ведьма, значит? – проворчал мужчина. – Сейчас поглядим. – Он вынул нож, коснувшись острием ее шерстяной кофты. – Говорят, у ведьм три соска.
