Друзья и незнакомцы - страница 44

Сэм фотографировала Лондон, а затем, оставшись одна дома, рисовала по фото открытки. Она никогда не была одной из тех художников, которые могут поставить мольберт на улице и писать, пока незнакомцы заглядывают через плечо.

Девушка нарисовала старую церковь в Хэмпстеде, заколоченную, почерневшую от грязи и времени, со ржавыми неподвижными стрелками часов на фасаде. Изобразила бездомных, спящих под навесом, их набитые красные челночные сумки, выстроившиеся в одну линию. Она изобразила настоящую англичанку в шубе и шляпе, выгуливающую бигля с сорванным цветком в пасти. И нарисовала витрину шоколадной лавки и двухэтажные автобусы на Оксфорд-стрит.

Все открытки она отправила домой родителям.

Через три недели после приезда Сэм друг Клайва нашел ей подработку в юридическом бюро в Ковент-Гардене. Она должна была подменить чью-то заболевшую секретаршу. Замена нужна была всего лишь на день, но друг Клайва сказал, что если Сэм справится, это может привести к чему-то большему.

Весь день она сидела за столом простудившейся женщины, рассматривала фотографии ее детей в рамках и отвечала на звонки.

Офис Сейнт Джона Фостера. Нет, извините, его нет.

Офис Сейнт Джона Фостера. Могу я узнать ваше имя и номер телефона?

Парень за соседним столом дождался обеда, вскинул голову и заявил:

– К твоему сведению, это произносится как «Синджин».

Сэм рассказала об этом Клайву, когда вернулась домой. Они оба, вспоминая «Синджина», весь вечер заходились хохотом.

Еще один знакомый Клайва устроил Сэм интервью в агентстве по подбору нянь.

Она заполнила длинное заявление, отрицательно ответив на вопросы вроде «Трясли ли вы когда-нибудь ребенка от отчаяния?», «Нравится ли вам огонь?».

Собеседовавшая ее женщина рассказала о семье неподалеку. Они приехали из Торонто из-за работы отца, в Англии им оставалось пробыть еще два месяца. У них были полуторагодовалые мальчики-близнецы. Мать со дня на день должна была родить третьего, а их предыдущая няня уволилась без предупреждения.

– Мама там немного… сложная женщина, – сказала интервьюер.

У нее были кудрявые крашеные волосы цвета баклажана, и прямо во время разговора она ела чипсы со вкусом креветок, что Сэм находила отталкивающим.

– Позвольте мне перефразировать. Мама потрясена. Сможете ли вы встретиться с ними завтра?

Сэм ответила, что сможет.

Близнецы спрятались за матерью, когда она открыла Сэм дверь следующим утром.

– Эллисон, – представилась женщина, протягивая руку.

Сэм пожала ее, попутно останавливаясь взглядом на коврах. Интересно, как Эллисон удавалось сохранить их такими белоснежными?

Они прошли в гостиную, полностью обставленную белой мебелью.

Уже через несколько минут Сэм оказалась на полу с обоими мальчиками, играя с ними в кубики. Эллисон наблюдала за ними, сидя в кресле. Ее живот был таким идеально круглым, а сама она такой стройной, что казалось, будто в любой момент залезет под рубашку и вытащит оттуда баскетбольный мяч.

– В Канаде я руководила отделом из пятидесяти человек, – сказала она. – И тем не менее, я не могу справиться с этими двумя в одиночку.

Сэм ответила ей сочувственным взглядом и подумала, зачем же тогда было заводить третьего ребенка.

– У них трудный возраст, – поддержала разговор она. Сэм заметила, что матери говорят так о любом возрасте.

– Спасибо за поддержку, – поблагодарила Эллисон. – Иногда я чувствую, что схожу с ума. Я не то чтобы от природы хорошо лажу с детьми. Вот ты, например – строишь с ними башню из кубиков. Мне бы это никогда в голову не пришло. Ну что ж, ты будешь заниматься, главным образом, близнецами. С новорожденным большую часть времени я буду проводить сама. Я не даю им сахара, кроме фруктов. И предпочитаю, чтобы они не пачкались снаружи, потому что…