Друзья Пушкина в любви и поэзии - страница 2

И превзошёл в поэзии любви, хотя и здесь Пушкин находился не только в плену очарования воспеваемых им возлюбленных барышень, но и в плену обаяния поэтических строк своих учителей. За примером далеко ходить не надо. В своём великолепном стихотворении «Я помню чудное мгновенье», посвящённом Анне Петровне Керн, стихотворении, положенном на музыку чарующего романса великим русским композитором Михаилом Глинкой, романса, посвящённого им дочери Анны Петровны Екатерине Керн, Пушкин обессмертил поэтическую строку своего учители Василия Андреевича Жуковского. Ведь именно у Жуковского впервые прозвучало – «гений чистой красоты».

У Василия Андреевича Жуковского в стихотворении «Лалла рук» читаем:

Ну а у Пушкина…

Василий Андреевич познакомился с этим поэтическим произведением ирландского поэта-романтика Томаса Мура (1779–1852) во время своего путешествия в 1821 году и сделал прекрасный перевод, о котором мы ещё поговорим в последующих главах.

Пушкин взял прекрасные строки, которые, учитывая тонкости любого перевода, несомненно, принадлежали именно Жуковскому, для посвящения восхитительной и неотразимой Анны Керн.

Правильно ли сказать, что Пушкин превзошёл своих учителей в творчестве и любви? В творчестве – да! Это общепризнано. А в любви?

Каков вообще критерий счастья в любви? Кого мы можем считать счастливым в этой волшебной области человеческого бытия? Если взять литераторов вообще – и поэтов и прозаиков, пока у нас есть только одно твёрдое и точное указание на подлинное счастье. Я приводил слова Льва Николаевича Толстого в книге «Любовные драмы Русских писателей»:

«Многие русские писатели чувствовали бы себя лучше, если бы у них были такие жёны, как у Достоевского».

Когда композитор Сергей Прокофьев попросил Анну Григорьевну Достоевскую что-то написать в его альбом, который он хотел посвятить солнцу, она написала: «Солнце моей жизни – Фёдор Достоевский. Анна Достоевская…»

Но Лев Николаевич Толстой написал и другие слова о представительницах прекрасного пола:

«Смотри на общество женщин как на необходимую неприятность жизни общественной и, сколько можно, удаляйся от них. В самом деле, от кого получаем мы сластолюбие, изнеженность, легкомыслие во всём и множество дурных пороков, как не от женщин?»

Конец 1899 года. Толстому идёт 72 год. Колоссальный опыт в жизни, творчестве и, конечно, в любви. Он делает вывод:

«Главная причина семейных несчастий – та, что люди воспитаны в мысли, что брак даёт счастье. К браку приманивает половое влечение, принимающее вид обещания, надежды на счастье, которое поддерживает общественное мнение и литература; но брак есть не только не счастье, но всегда страдание, которым человек платится за удовлетворённое половое желание».

Тихон Иванович Полнер (1864–1935) историк, литератор и издатель, в книге «Лев Толстой и его жена. История одной любви», написанной в эмиграции, отметил:

«Творения Толстого теснейшим образом связаны с его интимной жизнью. Это утверждение относится не только к беллетристике. Оно всецело подтверждается внимательным рассмотрением философских, религиозных и политических работ великого автора. Говорят: наслаждайтесь произведениями искусства и оставьте в покое личность автора. Даже и это не верно. Часто биографические изыскания углубляют понимание произведений искусства. “Оставить в покое” личность проповедника и пророка – уже совершенно невозможно. И не потому только, что слова без дел не убеждают. Важно, что характер самой проповеди, её содержание, противоречия, эволюция воззрений бывают подчас необъяснимы без тщательного исследования интимной жизни проповедника. К такому убеждению я неизбежно склонялся каждый раз, когда пытался проследить фазы развития Толстого».