Ха-ха-ха, хариус. Есть такая рыба, да.
– Я слышал. Это…
Тут пальцевая дробь по столу в такт с певичкиным барабаном. Танцевала правая и левая рука Туземского. И пумкали искромётным сексом щёки. Фанданго, джига. Весьма похоже.
– Вот так. Это Вы. Так пели и плясали. Прекрасно. Плюс Вам. Я Ваш поклонник! Ей, ей! Люблю ваш «Магнит». (Кто же не любит её наинижайший магнит хариус: так же ротиком хавает!)
– Ха-ха-ха. Похоже.
Не заграждай рта волу, когда он молотит челюстями. Будто бегемот Нила.
Туземский продолжает танец пальцев на столе.
Туда-сюда, кач назад, кач вперёд.
Шассе, балансе.
Всё слитно и скромно, как в кукольном театре «Скоморох».
Отлить даже некогда.
И негде.
Зима, снег, утопнуть можно в этой непредсказуемой весенней Венеции.
Дверь закрыта. Детям оставаться на местах и не подглядывать. Сатана тоже хочет стать человеком для пробы этого вида сладости.
Дети кругом, даже в интерьере.
– Смотрели нашего «Поросёнка Вуду»? Нет? А «Зимнего Мюнхгаузена»? А если в исполнении. А хотя бы по радио? Тоже нет?
Профессионально. Похоже.
Туземский лепечет и подпевает.
Певичка похихикивает.
И прикрывает рот рукой, чтобы не оборжаться перед этим смешным русским.
Ха-ха-ха: поросёнок, мюнхгаузен, поссать ему негде, ссы в бассейн, я стерплю, я же оттуда вышла и больше не пойду.
Водообмен.
Нет, нет и нет. Вдруг вода с фенолфталеином.
Тогда за куст, а я подгляжу.
Ха-ха-ха!
Зубы не ровные у неё, блестят по отсветами фонарей фосфором.
Совсем белые, совсем настоящие зубы.
Были бы искусственные – были бы гладкие полярной свежести.
У Кирьяна Егоровича в комплекте только передние зубы.
Коренные в четырёх местах отсутствуют.
На помощь ему бесплатно не придут.
Потому смеётся аккуратно.
Будучи с девочками, не заказывает твёрдых блюд.
Мясо он потому не любит, яблок он потому не ест.
Кукурузу за 650 и той только одна банка на заказ из Узбекистана не покупает: ешьте сами такую долгую жевательную кукурузу.
На очередном куплете четыре пальца Туземского слипаются в едином порыве и изображают страстное танго.
Потом сваливаются на стол и имитируют известные всему трахающемуся миру телодвижения.
Всё под тумканье кирьяновских щёк.
Певичка клюёт: она радуется спектаклю. Душа раскры-вай-вайется.
Под расслабленную вай-ваем душу сползает полотенчишко.
И снова открыто миру преисподнее.
Корона с бриллиантами, а не просто пах!
Блестит каждой своей посеребренной каплей.
Зовёт к приключению.
Он превыше небес, – что можешь сделать? совершеннее преисподней, – что можешь узнать там в глубине кроме заразной энергии?
Приём с пальцевыми танцами Кирьяну Егоровичу знаком.
Так однажды мужской свитер сплёлся со свитером некоей девушки. Сначала было смешно. А потом всё по схеме: свадьба, дети, развод.
– Ха-ха-ха, – Шонк смеётся почти по-русски.
Хе! А как ещё должны смеяться звездатые американские турчанки с тайками?
– Ещё бир? – Шонк, бухнув из горла последнее, совсем принаглела.
Очаровательный вид: «Я только-что поймал тебя. А ты меня. Слушайся. Я буду председатель с маузером, а ты будто помощница без всего».
– Биру! Гражданин бывших советов… с маузером, ха-ха-ха, дайте биру!
– Ноу проблем.
– Гарсон!
Гарсон и так наблюдает за парочкой твикс из витража без отрыва от производства. Один из парочки – русский, какие все русские странные, дома расскажу жёнке, похохочем.
– Два бира! И роте вин.
Принёс, заразец этакий.
Самоочевидно за счет русского.
Включит в счёт номера или сдерёт сейчас? Хэр с ним. Деньги у К.Е. есть и даже в приличной (то бишь разглаженной утюгом) купюре. Стыдно не станет.
