Читать онлайн Алексей Тенчой - Дубинка Махакалы

© Алексей Тенчой, 2017

ISBN 978-5-4485-9271-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Эта история произошла в Забайкалье, на южных плоскогорьях буддийской Бурятии, где климат резко-континентальный, и если нет дождей, то июнь здесь жёлтого цвета из-за желтой травы. Иногда льёт дождь, ливень, наводнение. Степи, огромные поляны, обрамленные цепью гор, высотой не более в полкилометра. Овраги. Огромные каменисто-песчаные чистейшие ручьи. Здесь самое чистое и глубокое озеро планеты – Байкал.

Здесь живут буряты: народ особой культуры, особого мировоззрения. Они не ловят рыбу, потому что с неё, считается, всё и началось в этом мире. Они верят в переселение душ, в то, что у каждого существа много жизней, и то, что сейчас, в этом мире, на Земле, они мимоходом – пришли и уйдут, не тронув ничего. Для них даже золото в речках ни к чему. Даже бедные у них щедры и живут в непонятном для европейца заповедном мире чудес медитации и высоких духовных исканий.

Есть древние бурятские легенды о заговоренных кладах, которые нельзя трогать, иначе нашедшему грозит смерть. Много, очень много легенд.

Эта земля притягивает к себе самых разных людей: ученых, подвижников духа, кладоискателей, просто искателей приключений, богатых и бедных, живых людей и духов.

Европейцы летят в этот край, не представляя, в какой странный, наполненный ожившими притчами мир они попадут.

…В прозрачной воде озера Байкал по кругу плавала огромная рыба. Еще глубже плыл бурят с небольшим сундуком в руке.

Козлёнок в белом шарфе забрался на иву, вспугнув сидевшую на ветке сову. Птица с шумом взлетела и села на крышу Цонгольского дацана.

Выходила замуж молодая Сысыгма. Она была в шитом золотом свадебном платье. Сова спустилась с крыши дацана и села напротив Сысыгмы. Та взяла ее в руки, что-то прошептала ей на ухо и отпустила в небо. Птица устремилась вверх, в небо, в облака, где с громким гулом пролетал самолёт.

За столом, в приёмной заместителя директора Московского института востоковедения профессора Пыжова, сидела, его помощник Ирина Белова и просматривала почту. Тишину приемной разорвала с шумом распахнутая дверь, и в приемную ввалился сантехник с отопительной батареей в руках. Проходя мимо Беловой, он слегка задел её.

– Осторожней, вы мне юбку испачкали! – возмутилась Белова. Сантехник не обратил никакого внимания на ее возмущение, подошел к окну и спокойно стал устанавливать батарею. В это время в приемную вошел профессор Пыжов.

– Привет, Ирочка, что новенького?

– Здравствуйте, Андрей Семенович! Пришел пакет с ответом на наш запрос из архива ФСБ, по поводу Баира Итигилова.

– Долго же они тянули, – произнес профессор. Он взял в руки пакет и, вынув содержимое, начал читать. Через некоторое время профессор радостно воскликнул: «Они пишут, что он жив! Это сколько же ему должно быть лет… Не менее 90, а может и все сто. Мы должны его найти, непременно», – профессор вновь углубился в бумаги.

– А кто он? – спросила Белова.

– Это знаменитый Баир-лама! – ответил Пыжов.

В 30-е годы, стал рассказывать профессор, Баир-лама жил при очень богатом дацане. Когда пришли из НКВД, описывать и конфисковывать имущество, то ничего ценного не нашли. Всех допрашивали, даже пытали, но ничего не узнали. И Баира, еще совсем юного, вместе с ламами повели на расстрел. После расстрела особисты грелись вечером у костра и пили водку из аллюминиевых кружек. Вдруг к костру подошел, весь в крови, Баир. Увидев его, солдаты в страхе разбежались, а командир отряда с горечью сказал тогда ему: «Ты пойми: если мы тебя не убьем, нас покарают. А у нас у всех семьи…». «Понимаю… Ладно», – согласился Баир. И командир отряда уже сам лично вновь повел его на расстрел, но стрелять в Баира не стал, а только трижды выстрелил в воздух. Затем пообещал Баиру, что через день принесет ему ночью еду и новые документы. Баир стал ждать, и офицер принес ему все, что обещал. Баир, будущий лама-астролог, сказал тогда офицеру, что тот проживет долго, до девяноста лет…

По лесу с небольшим сундуком в руках бежал лама. Его преследовали четверо энквэдэшников с овчаркой. Выбежав к озеру Байкал, лама разделся и с сундуком прыгнул со скалы в воду. Спустя некоторое время он выбрался на берег уже без сундука. Тут его и настигли преследователи.

Из пакета выпал кусок кожи, на котором было что-то написано и нарисовано. Ирина взяла его в руки и стала с интересом рассматривать. На нём был нарисован холм, озеро, рыба, печать и какие-то надписи на тибетском языке. К коже была прикреплена бирка с надписью на русском языке «Родословная».

– Андрей Семёнович, что-то не похоже это на родословную.

Профессор Пыжов оторвался от бумаг, взял кожу в руки, прочёл надпись на бирке и усмехнулся.

– Конечно же, не родословная! Это энквэдэшники думали, что родословная, вот и прилепили эту ерунду, – профессор оторвал бирку и кинул ее мусорную корзину. – На самом деле это карта с указанием места, где зарыт клад некоего Добы, наверное, друга или родственника Баира. В Бурятии в то время часто поручали кому-нибудь из близких спрятать сокровища…

В приёмную заглянула женщина в очках и требовательным голосом произнесла:

– Андрей Семёнович, вас срочно к директору! – Пыжов кивнул в знак согласия, взял под руку Ирину и сказал:

– Пойдём со мной, будем экспедицию в Бурятию выбивать!

В приемной остался только сантехник, возившийся все это время у окна с батареей. Оставшись один, он быстро подошел к столу, где лежал пакет, вытащил из него кусок кожи и снял с него копию.

Вечером Лео, Гоша и сантехник (он же Бармалей), с интересом рассматривали ксерокопию карты Добы.

– Профессор уже выбил деньги на командировку, – утвердительно сказал Бармалей.

– Узнай, каким рейсом они летят, – приказал Лео, – мы полетим тем же, бабло я достану…

– А если они меня узнают?

– Измени внешность. Отпусти усы, бороду, очки надень тёмные, прикид поменяй!

Профессор Пыжов сидел в самолёте у иллюминатора и спал с открытым ртом, запрокинув голову назад. Он храпел, посапывал и похрюкивал, но вполне прилично и негромко.

У прохода, слева от него, сидела Белова и развлекалась со своим смартфоном. Она слушала современные ритмы танцевальной музыки через наушники, покачивая головой в такт, одновременно играла в игру «Super Mario» и пила из бокала красное вино. На груди у Ирины висел оберег, сплетённый, из толстых ниток – «Дубинка Махакалы».

В соседнем ряду, напротив неё, с аккуратно зачесанными назад волосами, одетый в красные кожаные штаны и свитер «Lacoste», сидел Лео и с усмешкой любовался на увлеченность Беловой игрой: когда «Super Mario» терял очередную жизнь, Белова издавала рычание или даже стон. Затем она делала большой глоток вина и продолжала играть. На ней было цветное, очень красивое платье с изображением Ганеша. Спереди огромный вырез так, что Лео отлично видел её бюст. Лео ковырялся спичкой в зубах и не мог оторвать глаз от Беловой.

Рядом с Лео сидел Бармалей. Он смотрелся в маленькое зеркальце и аккуратно подравнивал появившиеся усы и бороду маникюрными ножничками. Слева от Бармалея сидел Гоша и читал газету «Криминал». Давалось это ему с большим трудом, поэтому какие-то слова он тихо проговаривал про себя, чтобы быстрее понять смысл прочитанного. Он сидел без обуви, а его огромные чёрные, высокие ботинки 46 размера стояли под сидением. Голова и лицо его было очень гладко выбриты.

В начале салона самолета на руках у Старой Сысыгмы сидела Девочка Сысыгма. Девочка все время вертелась из стороны в сторону, в одной руке она держала халву, а в другой печенье. У иллюминатора, слева от неё, сидела её Мама и печально смотрела в окно. Она что-то тихо напевала себе под нос. Справа от неё сидел Кирилл и безуспешно пытался сосредоточиться на своих записях в дневнике, так как маленькая девочка все время ему мешала, громко распевая детские песенки в его адрес и закрывая ему дневник липкими руками.

– А что ты там пишешь? – спросила девочка.

– Ничего, – буркнул Кирилл и убрал дневник в сумку.

– А почитай мне своё «ничего», – не успокаивалась она.

Кирилл, не обратив внимания на ее слова, посмотрел на свои часы «Электроника»: они были настолько старые, что даже он с трудом понимал на них время, ему приходилось маневрировать часами в сторону источника света. При обычном освещении часы показывали только 88:88.

– А это у тебя часы, да? – тараторила маленькая девочка.

– Да! – ответил Кирилл.

– Ну и сколько же сейчас у тебя времени?

– Два часа, пятнадцать минут.

– Мммм… Понятно.… А это сколько?

Кирилл с надеждой в глазах посмотрел на Старую Сысыгму, но, как оказалось, напрасно:

– Из нас двоих только Вы, уважаемый юноша, можете ей это объяснить. Я часами не пользуюсь, да у меня их и не было никогда, и не нужны они мне вовсе. У меня есть дети, внуки и три жизни. Я счастлива. Никуда не тороплюсь и вам не советую. А на земле, молодой человек, ничего не бывает вечным, в том числе и время. Всё рано или поздно изменится, постареет и умрёт, – сказала старая женщина. – Хотите халвы?

Пытающийся вздремнуть Бармалей снял с глаз повязку для сна, с раздражением посмотрел на Гошу и сказал:

– Слушай, ты что, правда такой тупой? Ты про себя читать не можешь? Второй час я уже слышу от тебя эти невнятные заклинания. «У-г-ро-жа-я мет-талл-лич-еской тррр-у-бой». Ты что, специально это делаешь? Думаешь, тебя никто не слышит? С каждой минутой ты всё громче и громче читаешь вслух. Младенец, и тот внятней разговаривает, чем ты читаешь. Да хрен с тобой, если бы ты Есенина читал, цены бы тебе не было.

– Чего ты такой нервный, я же пока только учусь, – оправдывался Гоша.

– В саду детском надо было учиться, а не сейчас, когда уже вырос лоб здоровый, – зло процедил Бармалей. – Христа уже, между прочим, распяли в твоём возрасте, а ты десять строчек за час прочитать не можешь. Ты бы ещё указательным пальцем тыкал туда, где читаешь, чтоб не сбиться.

– А я тыкаю, и что в этом такого? Не всем же носить такие усы, как у тебя, – с обидой в голосе сказал Гоша. – Не надо всех равнять под одну гребёнку. Чё я, виноват, что ли, что я на нарах родился? А? Виноват, скажешь? – внезапно голос его стал злее и громче, – Да пока ты, баран, нежился там в своей бабской люльке, я уже знал, что такое выживать, понятно тебе это, дебил? Когда мне было, на хрен, Есенина твоего читать? Я всё детство тока и знал, блин, как башни пробивать, а если бы я не пробивал, то мне бы пробивали, и пробивали, между прочим. Мне семь раз башку зашивали, и мозги чуть ли не ложкой обратно засовывали, – Гоша взял Бармалея за грудки и приподнял его над полом. – Понятно тебе это, умник? Понятно или нет, я спрашиваю?

– Да пошёл ты! – огрызнулся Бармалей и плюнул Гоше в лицо.

Старая Сысыгма печально вздохнула. Кирилл обернулся на крик, но ничего не увидел за сидениями.

– Баба, а самолёт не упадёт? – спросила маленькая девочка у Старой Сысыгмы.

– Конечно же, упадёт, а ты как думала?

Пыжов крепко спал. Белова уже облокотилась спиною на Пыжова и продолжала играть, свесив ноги через поручень в проход самолёта.

– Сядьте, придурки, – сквозь зубы процедил Лео.

Гоша приподнял одной рукой Бармалея к потолку, оторвал карман от его клетчатого пиджака и вытер свое лицо.

– Ты такой смелый, да? – зло спросил Гоша у Бармалея.