Федор уже отвык удивляться. Тем более он полностью доверял Максиму Андреевичу и не ждал от него подвохов. Был уверен в правильности в любых его повелениях. Надобно короб построить, он его построит.
Пара крепких лошадок дружно бежала по зимней устоявшейся дороге, выдыхая в разные стороны пар из своих ноздрей. Тащили они сани, которые никак не уживались с габаритами лошадиной пары. Словно за здоровым котом бежала маленькая мышь. В санях двое: один держит вожжи, другой прилег набок. Между ездоками деревянный короб, в коем купцы возят свой товар. Ничего особенно, кабы ни караул из семи верховых впереди и сзади саней. Сразу видно, скачут гридни, видавшие виды и замятии для них – дело обыденное. Две ночевки на постоялых дворах и три дня в пути не познакомили путников друг с другом, не сдружили. Город открылся торговой стороной и ощетинившейся заставой из трех вооруженных стражников. Головной всадник спрыгнул с коня, переговорил с караулом и преграду убрали. Проскакали еще с половину версты и оказались в проулке. Дальше произошло непонятное. Сопровождающие всадники, пара лошадей и сани исчезли. На улице обнаружились двое: впереди высокий мужик, за ним молодой с ношей. Остановились у тяжелых ворот и начали стучаться. В воротах была сделана дверца для прохода людей. Парочка быстро исчезла.
За воротами в сокрытии от лишних ушей и глаз поздоровкались с мужиком и прошли в дом супротив хозяйского терема.
– Ты, Кириян Арсенич, прости за всякие сокрытости, но поверь, береженного Бог бережет. Сто раз убеждался.
– Осторожность, Максимушка, она никогда не лишняя. А кто это с тобой?
– Допущен до наших дел, зовут Оська. Хоть и молодой еще, да сообразительный. Когда уходим?
– Завтра еще день на сборы – разговоры. И послезавтрева с утра пораньше тронемся в путь.
– Много ли сотоварищей согласились ехать?
– Еще двое: Евстелий с того конца улицы, молодой купчик, да хваткий; Стефан с Софийской стороны. Оба осторожничают, прежде туда не ходили. Потому каждый берет по одному обозу. По слухам там материя в ходу и жонкины украсы. От носильных до раскрасок: белила, румяна, мыла. Я, стало быть, как условились, везу два обоза.
– Какую материю везете?
– Взял датского сукна, вологодских суровых холстов, новгородской поскони, немного бархата и парчи с золочеными грифонами, змеями и цветами. Еще хлопковую зендянь ярких крашенных цветов. Везу на пробу северную сушеную треску.
– Давай, Кириян Арсенич, сделаем мы с тобой так. В одном обозе поменьше товара и поедем вдвоем, в другом обозе и основная часть товара, им правит Оська.
– Как скажешь. Однако пора и потрапезничать.
Поели, попили и хозяин ушел. Воевода спросил у Федора, догадался ли он куда приехали и куда намерены отправиться?
– Мне-то зачем голову себе морочить. Куда приехали, туда и приехали, а дальше, что Бог даст, – ответил беспечно Федор.
– Мы с тобой в Новгороде, а едем в Сурайск.
Федор замкнулся и до самого утра не проронил ни слова. Воевода не стал навязывать ему разговор. Утром парень совершенно отрешенно заявил:
– Хорошо бы подсказать купцам взять на продажу шитье. Ну, там иглы, нитки, ножницы, наперстники. В Сурайске такого не водится.
– Подскажу. А ты похоже не рад узреть родную сторонушку?
– Кабы узреть открыто, а то прятаться придется.
– До поры до времени придется прятаться. Но сначала обговорим, как тебе от нас соскочить и в Сурайск пробраться.
