– Ты проходи, садись.
– Разговор будет длинный? – сказал Кай зевая. Его вдруг сразу стало клонить в сон. Наверно подействовали тепло и уют московской квартиры Гены. За окнами было черно, и виден был только снег, занёсший снизу стекло. А внутри было хорошо натоплено, ярко горел свет, а на журнальном столике стояла бутылка пива и статуэтка.
– Нет, почему… Сейчас по-быстрому разберёмся, – Гена зачем-то взял со стола медную статуэтку – мужика, пытающегося сделать вид, что он есть божество античности.– Ты знаешь что-нибудь о мироздании? – неожиданно спросил он.
Кай хмыкнул, изучая неудачную статуэтку глазами.
– Это риторический вопрос?
– Нет. Обычный.
– Ничего себе, обычный. Нет, я ничего не знаю о мироздании… То есть, конечно, знаю, что со времён Магеллана Земля круглая. До этого она стояла на черепахе и трёх слонах.
– Ага. Я, собственно, вот о чём. Тебе Рустам Тимурович рассказывал о мире?
– Есть мир Аши, а есть мир планеты Земля. Между этими мирами стоят серые башни и только через них можно переходить из одного мира в другой.
Гена покачал головой.
– Неправильно. Ты же умный человек и должен понимать, что мир только один. В конце концов «мир» это только понятие, определение для всего того, что есть. То, что окружает нас – моря, океаны, континенты. Планеты, вселенные, в конце концов… И эта планета и твоя – это мир. Один, цельный и нераздельный.
Кай, успевший уже было задремать, приоткрыл сонные глаза. В глазах этих, впрочем, промелькнула искра не затуманенного дремотой разума, и даже доля заинтересованности.
– Земля – это одна, а Аша вторая часть нашего мира. Они разделены границей горного кряжа, где тысячи лет назад были возведены серые башни. Кем возведены и когда – не знает никто. Эта тайна похоронена во тьме веков, хотя кое-кто и говорит о неких Зодчих… но, мало ли, о чём рассказывают легенды. Обычным путём – по земле, карабкаясь по скалам, героически преодолевая ущелья и горные реки, попасть туда нельзя.
Нельзя? Но он же попал? Впрочем, Гена не знал этой истории. Кай и сам её толком не знал, потому что когда он очнулся после почти недельной лихорадки, память его не сохранила ровным счётом ничего. Кроме того, что теперь он воспитанник Академии, поскольку брать под крыло несчастных сирот – это благо.
– Башни это… Ну, как тебе сказать – что-то вроде параллелей и меридианов на глобусе. Они есть, но только в нашем воображении.
– А почему тогда все могут видеть эти воображаемые башни? – быстро спросил Кай, пока Гена не успел углубиться в дремучие дебри собственной философии в которых сам чёрт ногу сломит.
– На глобусе всё тоже видно, – нелогично ответил Гена. Однако попутчик, похоже, был занят совсем другим и плевал на такие мелочи.– Тысячи лет эти башни стоят нетронутыми, пока однажды не зарождается в их глубине искра жизни. Тогда начинает расти древо. Башня оживает. Эта искра – человек, наполняющий всю башню. Он становиться её единственным хозяином, единственным владельцем. И только он может пересекать горы, даже больше этого – уходить в другую половину мира, пересекать меридиан. Только он один – больше никто.
– И у каждого из нас есть своя башня, я это знаю, – сказал Кай, – Рустам Тимурович мне рассказывал.
– Да. Вот как раз в этом-то и заключается основная проблема… Ладно, сначала продолжим. Ты знаешь, что люди делятся на тех, кто однажды пересечёт меридиан и тех, кто не сделает этого никогда…
