Кай не был против, но ответа от него не ждали. Ректор продолжал.
– Мы не видим в твоём лице вражеского агента, я очень хочу, что бы ты это понял. Мы относимся к тебе по-прежнему, как к великолепному пасынку зимы. И мне просто хотелось бы, что бы ты это знал.
Кай был циничен. Да, он был циничен, и исправить это уж ни как было нельзя. Он заметил, что ректор, с которым он разговаривает впервые в жизни, уже второй раз хвалит в его довольно, в общем-то, сомнительных успехах.
Он что, думает так меня купить? А почему бы и нет? Он верит, что я напуганный школяр, находящийся под впечатлением того, что вот он я, нахожусь в кабинете самого ректора, в святая святых. Он думает меня купить, потому что затеял какой-то таинственный разговор. Он что-то от меня хочет. Внимание, Кай, повышенное внимание!
– Я думаю, вам лучше меня известно, что Аташ Дастур препровождает людей из одного мира в другой?
О да, Каю прекрасно было об этом известно. В голове своей он не раз прокручивал тот разговор с Рустамом Тимуровичем, человеком, или не человеком, со множеством образов и имён.
Впервые к Рустаму привёл его, конечно же, Гай. Это была какая-то дача в Подмосковье – деревянный дом, классические шесть соток… Рустам Тимурович, правда, как выяснилось, ненавидел возиться в огороде, так что на заветных сотках тянулись вверх только старые кор волшебника им самим качели. Рустам любил посидеть на террасе, в окружении горшков с помидорами и цветами (которые выращивала Карина), потягивать густой, только очень густой чай за столом, накрытым клетчатой клеёночкой. В чай волшебник кидал по два кубика сахару, иногда белил его молоком. Молока в чистом виде он не признавал, утверждая, что оно по каким-то загадочным причинам вредит его здоровью. И вот как раз в тот момент, когда Рустам Тимурович намазывал на хлеб масло, чтобы потребить с очередной чашкой, на террасу поднялись Кай и Гена Иглов. Гена поздоровался, а Кай так и не сумел этого сделать (тот самый дастур, которому под тысячу лет, творящий чудеса, много чудес, глазам своим не верю!)
Рустам Тимурович кивнул в знак приветствия и отвернулся к самовару за своей спиной. Живя на даче, он всегда кипятил воду только в самоваре (правда, электрическом), по-видимому, наблюдая в этом некий загородный колорит. «Он бы поставил и обычный самовар, на шишках, но нельзя же его держать на застеклённой террасе!» – поделилась потом с Каем информацией Карина.
Рустам Тимурович налил себе воды, потом длинными цепкими пальцами ухватил чайничек с заваркой, и опрокинул себе в чашку, наверное, половину.
«Что ж, рад вас видеть, – сказал он, – вы вовремя. Хотите, я вам чайку налью? Вот с печеньем, с бутербродами, которые всегда маслом вниз, а?»
На вид Рустаму Тимуровичу Кай дал бы лет семьдесят. Это был высокий, даже когда он сидел, то казался высоким, старик с розовой лысиной на макушке, седыми волосами с боков и сзади, собранными в жиденький хвост. Рустам Тимурович был горбоносым и небритым, так что на щеках и подбородке серебрилась седая щетина.
Гена от угощения отказался, ссылаясь на то, что он, собственно, на минутку, и дел у него по горло, некогда чаи гонять. Кай за компанию тоже отказался – ему представилось неловким, что он один тут будет сидеть и потягивать с волшебником обжигающий чай, жевать печенье. Однако Рустам Тимурович усадил его рядом с собой за стол, посмотрел очень внимательным изучающим взглядом, но таким, как будто он уже видел Кая, а сейчас просто присматривается.
