Аиль Онто и его гость очень значительно посмотрели на Кая, готовя его, по-видимому, к кульминации.
– Кай, – сказал гость, – Родине требуется твоя помощь.
Они взглянули на него так, как будто ожидали взрыв патриотического рвения. Кай сидел молча, со строгим лицом и внимательно слушал, ожидая продолжения.
– До сих пор я вспоминаю тот день, когда ты попал к нам в Академию, – медленно и со значением проговорил Аиль Онто. Человек в капюшоне почтительно замер рядом, внимая.– Тебя нашли в предгорьях охотники. Ты был одет в шкуры животных, очень тепло одет, но ты замерзал. Ты был совсем ещё младенец, совсем ещё дитя…
Кай не помнил того времени. Он не знал, кто он, откуда он пришёл. Но это и не слишком заботило его. Каю как-то не приходилось серьёзно задумываться над этим. Очень многие ученики Академии были подкидышами и сиротами, Академия принимала их, поскольку это было благом. Так же благом было трудолюбие, а безделье – грехом. Потому и принимала Академия к себе беспризорников, что бы благой дух жил в них, а грех упорно изгонялся каждый день в обучении и на общественных работах. Жить общественной жизнью, жизнью Аши так же было благом.
– Ты много говорил во сне и бредил на незнакомом языке. Видимо, злые дэвы похитили тебя из дома, и увели в зиму…
Кай слышал и эту историю. Будто бы горные девы обрушили лавину туда, где нашли его охотники. К счастью, они незадолго до этого успели уйти оттуда. Лавина закрыла и проход – узкую горную тропу, по которой сам Кай пришёл в долину с той стороны гор… Впрочем, то, откуда он пришёл, ставилось под большое сомнение. Предполагалось, что по ту сторону Гипербореев жизни нет.
Только один из охотников говорил, будто привидилась ему в надвигающейся лавине ледяная колесница, запряжённая белыми лошадьми.
– Мы выходили тебя, отпаивали настоями хаомы, но ты очнулся только через неделю. Чувство у нас было такое, что даже само твоё сердце замёрзло. Мы думали, тебе не выбраться из тьмы. Казалось, твоя душа была пуста, а в груди возник осколок льда. Но ты выкарабкался. Хотя тебе было лет пять, или меньше.
Ректор Аиль Онто вздохнул и возвёл очи горе.
– Так всё и было, – подтвердил человек в капюшоне мистическим шёпотом.
Странным образом слова ректора и человека в плаще подействовали на Кая, и он почувствовал, что безмерно многим обязан этим двоим. Хотя на самом деле, конечно же, ректор ничего не знал из биографии отдельных учеников, второй же человек и вовсе не имел к Академии никакого отношения.
– Кай, нам нужно, чтобы ты пожертвовал своими чудесами на благо нашего Гелиона. Ты пойдёшь на это?
– Я… Да, пойду…
– Когда Аташ Дастур призовёт тебя, скажи ему то, о чём мы тебя попросим, хорошо?
– Хорошо, – Кай пребывал ещё в какой-то прострации и согласен был на что угодно.
– Скажи ему немного повременить с чудом. В конце концов, это же твоё чудо, ты должен будешь подумать, всё прочее… Придумай причину. И немедленно, немедленно доложи господину ректору, ты понимаешь?
– Да, я понимаю, конечно, понимаю.
– Вот и хорошо, – человек в плаще благодушно улыбнулся, – не зря ректор так хвалил тебя, Кай, за твои успехи и за твою сознательность. Я уверен, если ты пожертвуешь чудесами, то и проблем в учёбе у тебя никогда не будет.
Кай понял, что гроза миновала. Все эти странные, абстрактные чудеса не имели для него никакого значения. Строго говоря, он понятия не имел, в чём они заключаются. С Рустама Тимуровича станется выкинуть какой-нибудь номер, которого никто не ждёт.
