– Ура, – сказал Серёга, – да здравствует научно-технический прогресс! Привет братьям-финнам, завалившим всю Россию дешёвой связью без последствий! Это как раз то, что роднит мобильники с презервативами!
Связь без последствий помогла, и вскоре они увидели свет фар.
– Ты, Серёг, что – смерти не боишься? Спёрли бы твою тачку, поехали бы кататься.
– Кто это? Кому тут кататься – бабушкам и дедушкам? Тут зимой больше нет никого. Это летом. Летом – да. Тут у одного я слышал, шпана какая-то угнала – ну, возраста, как наш Кай.
На Кая посмотрели, и он почувствовал себя на мгновение неловко, как будто это он угнал.
– Ну и чего? – спросил Вадим, с любопытством разглядывая снег, в который закопалась машина.
– Ну и ничего, катались, пока не утопили в озере. По-пьянке дело-то было.
Серёга открыл машину, залез туда и велел остальным толкать сзади.
Гена не согласился и заявил, что снег надо немного расчистить. Поскольку лопат они не брали, расчищать пришлось руками. Тут же Серёга задумал лепить снежки и кидать их в помощников. Помощники возмутились, и снежки полетели в направлении Серёги, а потом вообще во все направления, где были признаки движущихся человеческих фигур.
Битва была в самом разгаре, когда кто-то вдруг вспомнил, что всё на даче стынет, а водка, наоборот, наверное, уже тёплая.
Серёга уселся за руль, остальные принялись толкать машину. Кай оказался сзади как раз между Вадимом и Пашей, упёрся ногами в снег, толкнул, и тут же ударили из-под колёс фонтаном хлопья снега.
Вскоре они вытолкали машину из снега, и Серёга укатил на ней к дому, а все остальные пошли пешком, потому что в салон их, по причине высоко уровня заснеженности, не пустили.
В след удаляющемуся свету фар полетели в морозном воздухе оскорбления, но Серёга их проигнорировал, зараза.
Пришли в дом все раскрасневшиеся, но, как ни странно, довольные. Как дети, ей-богу, подумал Кай, который был младше остальных машинотолкателей как минимум на пять лет.
Может потому, что они недолго отсутствовали, а может потому, что Рустам подсобил, который не брезговал мелкими чудесами в быту, и напротив, сторонился всяких масштабных фокусов, ничего не остыло, не нагрелось, и осталось почти в первозданном, свежеиспечённо-сваренно-добытом-из-холодильника виде.
Вскоре Карина отнесла свою дочь в спальню, сжалившись наконец-то над несчастным ребёнком. Тогда бокалы наконец-то наполнились вином (в честь дам Карина уломала попутчиков поднять один «винный тост») и Вадим поднялся изо стола, собираясь произнести речь. Речи он любил и Кай подозревал, что в той, другой, жизни он был каким-нибудь не слишком удачливым поэтом или оратором, который теперь просто на них отыгрывается.
– Итак, – сказал он, – выпьем за попутный ветер!
– Почему за попутный ветер? – поинтересовалась Катерина Антоновна.
– Для красного словца, – ответил Вадим.– И ещё, конечно за Гену, который лучше всех толкает машины из снега, правда, крокодил?
– Правда, Чебурашка, – согласился Гена.
Выпили вино. Потом настала очередь вкусной и здоровой пищи.
В скором времени попутчики разомлели и, хотя женщины ещё суетились по разным причинам, ничего, в общем-то, и не значащим (только Катерина Антоновна отправилась спать), затеяли разговоры о самых разных передрягах и приключениях, в которых им удалось побывать. Кай только внимал, но сам отмалчивался – с ним не случалось такого, что стоило рассказать, и чем можно было бы удивить попутчиков. Он не хватал гарпию за хвост, не мёрзнул высоко в горах и не наталкивался там на древние машины Изгнанников, не удирал от пиратов по Оловянному озеру. Даже не ходил на какое-нибудь подмосковное озеро глушить рыбу динамитом.
