Духи Океана - страница 15

Оба сосуда были у лекарей, но отряд ещё понятия не имел о первородном, которого я обнаружил. Я не мог крикнуть, потому что привлёк бы внимание монстра.

У меня был выбор: выстрелить в первородного, надеясь на чудо, или спуститься к своим и быстро уводить их из леса, пока был шанс. Я был готов выбрать второе.

Однако лучник, который тоже был на дереве подальше от меня, жестами призывал меня стрелять. Мы могли бы выстрелить одновременно, повышая шансы на успех, но я испугался. Ирида была внизу вместе с отрядом, который неумолимо приближался к пролесу, и в случае неудачи первородный сразу бы разгневался и начал испускать ядовитый дым из глаз.

Я приложил палец к губам, чтобы лучник не смел кричать. Но он позволил панике взять над собой верх. Внезапно он спустился с дерева и, подойдя к лекарю, выхватил противоядие из её сумки.

Пока он иссушал сосуд, забирая драгоценное противоядие себе, все в отряде осознали, кого мы заметили. Я так злился на него! Ведь если бы он оставался наверху, дым бы до него не достал, и мы могли бы спасти тех, кто в наибольшей опасности.

Отряд остановился. Ирида посмотрела на меня, подняв голову. Я был так испуган. Я показал ей жестом, чтобы она выпила противоядие, но она помотала головой и затем повернулась к бойцам, видимо, договариваясь, кому оно достанется.

Я не мог спуститься, хотя очень хотел. Сверху я был защищён от дыма, но, главное, я мог следить за первородным. Он не двигался, и мы могли бы спастись, если бы ушли тихо.

И всё же, нам не повезло. Из ниоткуда выскочил обычный пролес и накинулся на лучника. Я среагировал быстро, тут же отправив монстру стрелу в голову.

Но кто-то вскрикнул от неожиданности, и первородный вздрогнул, как потревоженное воздухом пламя свечи. Сверху я видел, как начал струиться красный дым.

Трудно описать словами страх, охвативший всё тело. Адреналин бил в голову, и я запустил в монстра около десяти стрел, пока нас всех не оглушил пронзительный крик.

Это был первородный. Звук был такой громкий и неприятный, что я чуть не упал с дерева. За это время на зов первородного начали стекаться обычные пролесы. Их было очень много, и крик как будто делал их агрессивнее, чем обычно.

Первого убили лучника. Снизу он был застигнут врасплох, и никто не смог его защитить, потому что красный дым уже сочился по земле. Я даже не знаю, успел ли кто-то ещё выпить противоядие, но я точно знаю, что Ирида его не взяла.

Когда я снова смог прицелиться после оглушающего звука, одна из лекарей присоединилась к лучнику на земле, а весь остальной отряд послушно шёл к первородному, ведомый галлюцинациями из-за ядовитого дыма. Я отстреливал нападения следующих за ними пролесов, а затем, когда появлялась возможность, сразу стрелял в первородного.

Я видел, как разведчик первым попал в объятия чудовища. Я не мог и не хотел смотреть на его смерть, но даже сверху я слышал хруст костей от того, как ласты первородного сжали его тело.

Стрелы заканчивались. Запасы были внизу, у отряда. Идущего в конце бойца утащили пролесы. Он ничего не почувствовал, потому что обезумел от дыма. Затем в объятия первородного попала вторая девушка из лекарей.

Всё происходило безумно быстро. Но мне казалось, эти секунды внезапного кровопролития превратились в вечность. От отчаяния я начал кричать, продолжая пускать стрелы.

Оставалось два бойца: одна из них – Ирида, и она была следующей на пути к первородному. Я разделял стрелы так, как мне велело сердце. Я оставил две последних стрелы не на пролесов, желающих поймать крайнего бойца, а на первородного, ждущего в объятия мою жену.