Когда я, наконец, ухватился за комель, сзади на всех парах ко мне подплывали Пафнутий и Андрей. Первый работал на веслах, второй держал наизготовку большой сачок с диаметром обруча почти что в метр.
– Там что-то ужасно большое сидит на крючке! – подтягивая на себя удилище и отплевываясь от попадающей в рот воды, пожаловался я подплывшим товарищам. – У вас тут в местных озерах случайно не водятся марлины? Я боюсь, он утянет меня в океанские глубины!
– У нас тут водятся лохнесские чудовища по несколько штук в каждом! – отвечал повеселевший Андрей. – Ты не боишься?
– Я боюсь, что леска порвется!
– На этой удочке леска хорошая – с расчетом на крупняк! И крючок соответствующий!
Я увидел силуэт большой рыбы, довольно спокойно проплывшей мимо меня без всякого натяга лески. Вид у нее был вполне миролюбивый.
– Возьми удилище! – подал я Андрею комель. – Это карп. Большущий! Дай мне сачок! Ты всё равно не сможешь подтянуть его близко – удилище сломаешь!
Андрей взял удилище и стал выводить им синусоиды на воде, стараясь вписаться в конфигурацию движений рыбы. Я же, хорошенько смочив мелкоячеистую сетку сачка, чтобы не вздувалась пузырем и скользнув левой рукой по слегка натянувшейся леске для более точной ориентации, правой подвел его под рыбу. Обод у сачка был широкий, а сетка глубокая: рыбина сразу попалась в ловушку и забилась в ней тяжело и мощно. В тот же момент дзинькнула лопнувшая леска, больно ударив меня поплавком по лицу.
Я вцепился обеими руками за горловину сетки, жгутом свернувшуюся от бешеного коловращения подводного обитателя, и, рискуя захлебнуться от каскада брызг, помог перевалить пудового карпа в лодку. Правда, когда мы его потом взвесили, он почему-то оказался в полтора раза меньше, но все равно объем был на редкость внушительный. Мне, по крайней мере, такого здоровяка ловить никогда раньше и позже уже не доводилось.
Какое-то время после возвращения на берег мы еще продолжали рыбачить удочками, но всё, что нам попадалось по сравнению с выловленным карпом, казалось мелочью. Уровень азарта был уже не тот, и мы решили переключиться на другие дела, развести костер на месте кострища, оставшегося после туристов, и сварить уху.
Все эти хлопоты взял на себя добрый Пафнутий. Он же принес из дома котелок, миску и ложки, а также необходимые для ухи ингредиенты.
Андрей сходил к машине и вернулся с поллитровкой и походным стаканчиком. Не дожидаясь ухи, мы пустили его по кругу – для сугрева. Пафнутий продолжил священнодействовать около костра, а мы, чтобы не мешать этому серьезному делу, отошли к воде.
Мордвин закурил, и как мне показалось, после выпитого и переживаний, особенно сладко затянулся.
– Карпа поделим пополам, – великодушно заявил он.
– Карпа ты повезешь домой целиком, – не менее великодушно откликнулся я. – Зачем такую красоту разрушать? Перед домашними похвастаешься – какой ты удалец!
– Ну, удалец-то, пожалуй, не я. Какая тут моя заслуга?
– Большая! Если бы карп попался на мою удочку, он мгновенно бы порвал леску, потому что такую толстую жилу на поплавочную удочку я бы никогда не додумался поставить! Значит заслуга сто процентов твоя! Новичкам, вообще, везет…
Андрей задумчиво посмотрел на меня.
– Я не понял – ты меня хвалишь или издеваешься? Последняя фраза прозвучала будто «дуракам везёт»!
– Успокойся! Твоя неопытность сыграла решающую роль. Ты и глубину сделал бóльшую, чем положено… То есть, нарушил классические правила, которые и принесли неожиданный успех: поплавок лежал на боку, а леска на дне. Получилась донка, и карп без боязни взял наживку. Если бы она болтался перед носом на весу, опытный бывалый карп ни за что не купился бы на такую наживку. Так что, без ложной скромности, можешь считать себя героем!
