– Не знаю, да я по весне никогда и не охочусь, отвечал я, радуясь неожиданной встрече с неунывающим и по-городскому продвинутым приятелем. – Стоит ли встречать выстрелами вернувшихся на родные гнездовья птиц?
– Это все лирические сопли! Охота есть охота – древнейший мужской инстинкт, от которого никуда не денешься… Однако, ты не ответил на мой вопрос! Давно ли ошиваешься в нашем поселке и по какой надобности?
Он многозначительно покосился в сторону Вероники. У той, сразу почувствовавшей его взгляд, дважды дрогнули веки.
– Третьи сутки. Пиломатериалы у вас тут заготавливаю, – коротко и конкретно, как в повести Ропшина, стал я отвечать Андрею. – Дом я купил на берегу Зеркального. Надо благоустраиваться.
– Mamma mia! Так это ты и есть тот самый придурок, что купил некондиционный дом у Вьюрков?
– Тот самый. Только почему придурок и почему некондиционный? Дом шикарный – я о таком всю жизнь мечтал! Fata morgana…
Дом был огромный и вытянутый, как бунгало, но вытянутость была не казарменного приземленного типа, а, наоборот, возвышенно-воздушная, как у Альгамбры. Братья Вьюрковы были профессионалами своего дела – они давно занимались отхожим промыслом и, сбыв мне постройку на берегу озера, навсегда убыли куда-то в пригород строить дома для новых русских.
Но я понимал, что имел ввиду Андрей Мордвин, обзывая мою Альгамбру некондиционной.
– Моргана! Проморганил ты самое главное, – продолжал он меня терзать. – Стены, наружные стены! Они ведь тоненькие, как у этих… английских поросят – Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа. Придет Волк, дунет как следует и они сложатся как карточный домик! Да и зимой не протопишься, будут они у тебя промороженные, как иглу эскимоса.
Это правда. Стены были тонкие, в один кирпич тычком, что для сибирских условий совсем не годилось. Такому дому самое место где-нибудь на теплом острове Хэмингуэя или Джека Лондона, в окружении кокосовых пальм.
– И как это ты лопухнулся? – Андрей сокрушенно вздохнул. – Вроде бы и в строительстве понимаешь и сам по жизни практикуешь…
Он с укоризной посмотрел на меня, будто я совершил общественно вредный поступок.
– Понимаешь, полоса у меня черная в жизни случилась, – стал оправдываться я. – Развод и ему сопутствующее надрывное настроение… А тут вариант такой сказочный нарисовался. Сильное впечатление, чтобы отвлечься от гнетущей реальности. Я как увидел этот неземной силуэт, так у меня голова и поплыла…
– А может она у тебя от медовухи поплыла?
– Откуда ты про медовуху знаешь?
– Кто же не знает вьюрковскую медовуху? Так, значит, и тебя не обошли?
– Не обошли. Очень вкусная, между прочим. И голова от нее ясная.
– Зато ноги не идут! Верно?
– Верно! Пришлось меня под ручки до машины доводить и к нотариусу – куплю-продажу регистрировать!
Андрей засмеялся:
– Ушлые ребята! Они тебе даже осмотреть толком не дали?
– Ну, почему? Провели ознакомительную экскурсию.
– Галопом по европам? Мошенники они…
Мне не понравилась такая формулировка:
– Напрасно ты так! У меня ведь нет к ним претензий – сумма для меня приемлемая, а стены я утолщу и утеплю. До зимы еще далеко.
– И будет у тебя дом как у третьего поросенка Наф-Нафа!
– Это как тебе угодно. Но дом я доведу до ума и еще кое-что построю, но только не так, как вы у себя в колхозе лепите.
– У нас, вообще-то, совхоз был – теперь уже на ладан дышит…
Андрей как бы слегка загрустил и задумался, но потом резко встрепенулся как петух и без дипломатических переходов заявил:
