– То есть вы упали на землю и скатились в могилу?
– Кэрис, я потерял сознание. Ясно? Вокруг могилы кладут такие коврики, знаете? Мне сказали, я споткнулся о такой коврик, но я этого, конечно, не помню. Спросите Гаса. Он все видел.
И с удовольствием расскажет всем об этом кошмаре. По словам мэра, ноги у Реймера не подкосились, вовсе нет. Он рухнул как сноп.
– Только что стоял, как вдруг бац – и лежишь бревном! Ты свалился в эту дыру, будто ее под тебя копали. Взял и исчез. Это как засовывать в мешок кошку, знаешь? Одна лапа вечно торчит.
Реймер только моргнул. Зачем Гасу пихать кошку в мешок? Или он так признается, что когда-то топил котят? С чего он вообразил, будто и у других был подобный опыт?
– Так вот ничего такого, – не унимался Гас. – Ты угодил точнехонько в яму. Мы услышали только стук, когда ты свалился на дно, да увидели облачко пыли. Я никогда не видел ничего похожего, а я все-таки был в Корее.
Корея, где Гас провел последние семь месяцев войны, была его любимым коньком. Не так часто ему доводилось покидать север штата Нью-Йорк на сколько-нибудь продолжительное время, и пережитое на этом презренном полуострове – даже более, чем работа на правительство сразу после университета, – внушало ему уверенность, будто он подходит на должность мэра Норт-Бата. Уж не в Корее ли он засовывал кошек в мешок?
– Кэрис, – строго произнес Реймер, – я хочу услышать про фабрику, вам ясно? Потому что я не понимаю, как такое могло случиться. Как целое здание вдруг взяло и… рухнуло?
– Не целое здание, – уточнила Кэрис, – только северная стена. Та, которая выходила на Лаймрок-стрит.
– То есть прочие стены еще стоят? Как такое возможно?
– Я вам передаю то, что сказали мне.
– Кто?
– Там сейчас Миллер.
– Миллер.
– И еще Джером.
– Джером.
– Вы повторяете каждую мою фразу.
– Ваш брат Джером.
Брат Кэрис служил в полиции Шуйлер-Спрингс и отвечал за взаимодействие между участком, колледжем и городской администрацией, но чем именно он занимался, Реймер толком не знал, только то, что Джером часто выступал по телевизору – пытался объяснить необъяснимое или наводил тень на плетень.
– У него выходной, и он заехал в наш участок. Хотел рассказать вам какой-то прикол. И когда поступил звонок по поводу фабрики, Джером решил нам помочь.
Реймер вздохнул.
– Почему он так себя ведет?
Последнее время Джерома все больше заботило благополучие Реймера, Джером то и дело под очередным предлогом заглядывал к ним в участок, рассказывал Реймеру анекдоты и называл его “приятель”.
– Он за вас беспокоится.
– Почему?
– Потому что я за вас беспокоюсь.
– Почему?
– Шеф, – произнесла Кэрис так, будто ответ очевиден и произносить его нету смысла.
Голова у Реймера разболелась сильнее. Вероятно, из-за падения, но, может, и нет. От разговоров с Кэрис у него часто болела голова.
– Ну сами представьте, ладно?
– Пожалуйста, – взмолился Реймер. Кэрис вечно просила его представить то или это – как правило, жуткую гадость. Например, как засунуть кошку в мешок или еще какой-нибудь корейский фокус. – Пожалуйста, не надо.
– Представьте, что вы в огромном зале и с вами еще десять тысяч человек.
– Вообще-то я в крохотной комнатенке и совершенно один.
– И самый главный говорит: “Окей, поднимите руку. Кто хлопнулся в обморок на похоронах…”
– Хватит, пожалуйста.
Разумеется, она не послушалась. Кэрис отчего-то считала, что живое воображение – истинный путь к пониманию.
