– Александра Ивановна, – тревожно удивилась Элиза, – Что вы ищете на полу?
Ася призналась:
– Звон ищу. Слышите, он откуда-то снизу доносится, настойчивый и упрямый. Не мину ли заложил в мой номер гнусный Хайлайтер?
Горничная прислушалась и облегченно вздохнула:
– Ах, вот оно что. Похоже, звонит ваш мобильный. Он в чемодане, похоже.
– А где чемодан?
– На полу в гардеробной.
Элиза кивнула на соседнюю дверь и сообщила:
– Я, собственно, и зашла узнать не нужно ли разобрать ваш чемодан?
– А?! Что?! – Ася, словно ужаленная, с четверенек вскочила и приняла достойную позу. – Вы собрались залезть мой чемодан?
– Ну да, – попятилась горничная, – как обычно. Я всегда разбираю ваш чемодан. А что тут такого?
– Как обычно? Обычно?! Не слишком ли часто я слышу это ужасное слово?! Неужели в обычаях этой страны позволять ковыряться в своей белье чужим, посторонним людям?
– Это в обычаях всех богатых, – изумленно промямлила горничная.
– В таком случае, богатство и глупость – одно и то же! Ха! Разбирать мой чемодан!
Александра кипела от гнева.
Элиза дар речи утратила. Она не понимала смысла претензий и не знала, что отвечать. Ее волновал только трезвон, который не прекращался. Наконец Элиза не выдержала и подсказала, кивая на гардеробную:
– Госпожа Ушакова, кажется вам все еще звонят и звонят.
Александра остыла:
– Точно, пойду поговорю. А ты, дорогуша, свободна. Свои вещи я сама разберу.
Войдя в гардеробную, Ася убедилась, что горничная права: в чемодане трезвонил мобильный. Александра его извлекла и, прижав к уху, услышала:
– Только что прочитал. Неудачная речь. Неужели вы собираетесь произнести ее перед солидным собранием?
Незнакомый мужской голос был мягким и очень спокойным, от чего Ася почувствовала себя оскорбленной.
– Что-что?! – завопила она. – Кто вы такой, что бы мне указывать?
– Я президент, – скромно признался голос.
– Президент чего? – пожелала знать Ася.
После короткой заминки последовал скучный ответ:
– Я президент того общества, к которому вы принадлежите.
Как и все мы, Александра расплывчато представляла к какому обществу принадлежит, особенно в данный момент, поэтому сердито спросила:
– Хорошо, вы президент. И чего вы хотите?
– Хочу высказать свое мнение.
– Валяйте, у нас демократия. Кому не лень, все языком своим мелют.
– Неудачная речь, – невозмутимо повторил мужской голос.
– Да откуда вы знаете? – рявкнула Ася, подумав: «Не знаю сама, что за речь придет в голову (если еще придет), а он уже не доволен».
Голос в ответ удивился:
– Откуда я знаю? Речь у меня на столе. Александра Ивановна, что вы написали?
– Что?
– «Конгломерат пауперов». «Абстиненты патриархата». «Апологеты конвергенции». По-вашему, именно так выражаются домохозяйки?
Ася вспылила:
– А по-вашему как они выражаются? Мыло, тряпка, посуда, ведро? Так знайте: я слышала эти слова. Меня вы не удивили!
Голос хмыкнул:
– Гм! Еще бы. Я не ставил задачи вас удивлять, а речь мне не нравится.
– Тогда напишите свою, а я прочитаю, слышите, вы, президент!
Голос обиделся наконец:
– Почему вы со мной так разговариваете?
– Потому, что вы мне надоели! – не стала скрытничать Ася. – Что за дела? Все меня поучают! А я привыкла свои задачи решать сама. Сама выбираю, сама покупаю, сама жарю и парю… Мужу остается только есть и хвалить. А теперь что? Все лезут, все советы дают! А у меня и без вас голова пухнет!
Голос утратил растерянность и приобрел чрезвычайную жесткость:
