Душа, инструкция по эксплуатации - страница 3

Мама чуть не прыснула со смеху, но сдержалась. Ей становилось все трудней сохранять серьезным выражение лица.

–Да, вполне возможно, – согласилась мама.

–А пережениваться можно? – не унимался сын.

–Как пережениваться? – не поняла она.

–Ну как в прятках, если обознатушки-перепрятушки! – объяснил сын. – Ведь пока у меня ручки и ножки вырастут Ленка точно женится. И как тогда?

До мамы дошло, что сын о разводе спрашивает.

–Ну зачем же пережениваться? Просто попроси ее тебя подождать.

–А разве так можно? – с надеждой спросил сын.

–Ну конечно можно! – подбодрила сына мать. – Я же твоего папу ждала.

–И тебе не скучно было ждать пока у него медленно ножки и ручки росли?

–Нет потому, что папу в солдаты взяли. – мама помешивала деревянной ложкой обед в кастрюле.

–В солдаты? – такого сын не ожидал.

–Ага, там мальчиков кашей кормят и у них все быстрее растет. – мама придумала, как заставить сынишку полюбить кашу.

–Правда? – по глазам сына было видно, что у него сложились пазлы.

–Правда! – подтвердила мама.

–Тогда я тоже в солдаты пойду! – решился сын, – А мне дадут большую военную фуражку?

–Обязательно!

–А военный бинокль?

–Тоже. – не поняла подвоха мама.

–Ну тогда я сразу взрослым стану! – просиял сын, – Я Ленке в него посмотреть дам. Она посмотрит в бинокль на мои ручки и ножки и увидит какое у меня все большое в армии выросло и женится! Правда?

–Ну конечно! – согласилась мама и пошла смеяться в подушку, больше терпеть она уже не могла.

Родион, чтобы произвести впечатление на девушек, рассказывал о своей работе: он был оператором на центральном телевидении. Тогда телевидение только-только входило в жизнь советских людей и вызывало живой интерес, если не сказать: трепет. Обещанием пригласить на студию, он смел прочих претендентов, как шахматные фигурки со стола. И героиня ему отдалась. Что из этого получилось, вы уже знаете.

Позже, героиня встретила Гошу. Он покорил ее сердце заботой. Это было совсем по-другому. В первом случае – выпендреж, посмотрите на меня, какой я петушок, золотой гребешок, масляная головушка! Во втором случае: все внимание было к ней, одинокой женщине с ребенком. Нет, Гоша не скрывал, что он слесарь. Но он не стал сам о себе рассказывать, он дал возможность своим друзьям рассказать о себе. Друзья же его, как на подбор, были людьми образованными: кандидаты и доктора наук. И все они, в один голос нахваливали золотые Гошины руки.

Так как же так получилось, что в ходе воспитания из одного ребенка получился Родион, а из другого Гоша? Что их мамы делали по-разному? Я думаю, что тут сыграло свою, не последнюю роль, эго мам. У Родиона мама была требовательная и сделала все от нее зависящее, чтобы ее мальчик был самым лучшим. Ей обязательно нужно было ставить его в пример другим мамам, повышая своё самомнение за его счет. В случае с Гошей не думаю, что его мама делала так же. Ну какая мама станет хвастаться подругам, что ее сын слесарь? Я не могу себе такого представить. А вы?

Я был обычным мальчиком, который мог смеяться, когда мне было смешно и плакать, когда мне было грустно. И так продолжалось какое-то время, пока мой папа не решил «воспитать из меня мужчину». Я не знаю, с чего он решил, что мальчикам не пристало плакать. Слезные железы есть не только у девочек. Но вот решил и все тут! Наверное, он решил из меня железного человека сделать и принялся за работу. Теперь каждый раз, когда я плакал, он подлетал ко мне со словами «Мальчики не плачут». Мне было только два годика, и я его еще не боялся, поэтому сказал ему в лицо: «Я не тебе плачу, я маме плачу»! И он понял, что нужно с моей «дерзостью» что-то делать. Тогда я еще не был так искушен, как сегодня, поэтому не понял, что он со мной делал. Лишь позже, гораздо позже, когда у меня родился свой сын, я это осознал. Я бы со своим сынишкой никогда бы ТАК не поступил. Он искусственно создавал экстремальные ситуации, в которых я неизбежно падал, ранился, тонул, царапался, а один раз даже руку сломал. Он это называл «игра в каскадеры». Каждый раз, когда происходил несчастный случай, я плакал, а он обзывал меня «девчонкой», «плаксой» и «нытиком». И настал день, когда я поверил, что «мальчики не плачут». И перестал.