И горечь зложелательства смягчалась.
Так сердце, жар не в силах утолить,
Не устает, питаемо Амором,
Его о новой милости молить.
Оно приемлет труд и боль, к которым
Амор подталкивает, чтобы честь
Возлюбленной не запятнать позором.
Подобно бриллианту, чьих не счесть
Блестящих граней, чем Амор лучистей,
Тем обещает быть ценней, чем есть.
Его порой рисуют злые кисти
Так, будто он жестокосерд и тем,
Кто ранен им, угроза, что нет истей;
А он отнюдь не ссорится ни с кем,
Он благороден и великодушен,
Спесь, похоть, рознь ему чужды совсем;
В его лучах пленительно-воздушен
Небесный свод, и светел мир земной,
И ликом донны сон сердец нарушен.
Амор, споспешник доблести двойной,
Манер галантных и речей учтивых,
Охватывает радостной волной
И вместо помыслов честолюбивых
Внушает благость и любовный жар
Двум обладателям сердец счастливых.
Волшебный зов, неотразимость чар,
Признанья страстные и взор смиренный,
Где тлеет страсти медленный пожар, —
Всё это звенья цепи сокровенной,
Которой пленников своих Амор
Спешит связать, пронзив стрелой мгновенной.
И вот, хоть стих мой хром и голос хвор,
Без умолку пою ему осанну,
Ведь он у слабой музы свой фавор
Отторгнет вмиг, коль скоро перестану.
