– Нет. Зачем ему.
– Если он маньяк?
– Нет, знаешь что: зачем ему наедине с тобой идти по парку и не трогать тебя, а потом возвращаться и убивать девушку?
– Давай проверим всё-таки.
– Как?
– Пригласим его гулять, а сами поведём через парк и посмотрим, как он отреагирует.
– Не думаю, что сработает.
– Ну хоть что-то.
– Ладно. Давай.
– Что? – нетерпеливо спросила Линда. – Вы что собрались делать? Вы меня с собой возьмёте?
– Нет, Линда, извини.
– Я тогда, пожалуй, домой пойду. Мне теперь страшно по вечерам ходить.
Они обнялись и распрощались.
Едва саксофонисты кончили играть, Мари и Ильда подошли к ним и пригласили пройтись.
– Под дождём? Ммм… – улыбнулся Олеор, прикасаясь подушечками пальцев к щеке Ильды.
– А чем тебе дождь не нравится? – сказал Ландо, – Дождь хорошая штука – особенно после игры на саксофоне. Мне жарко. Я хочу под дождь.
– У меня нет зонта. Не люблю мокнуть.
Ильда раздосадованно закусила губу.
– Если тебе очень хочется, пошли. – сказал Олеор, привыкший к капризам девушек. – Только потом не ной, что замёрзла.
Они вышли из Белладонны и вчетвером побрели по бело-вымощенному Береговому бульвару вдоль серой пелены: мутной смеси из неба, дождя и моря, слившихся в один сонный и мокрый комок.
– Может купим зонт? – спросил Олеор.
– Не надо. Лишнее. – пробормотала Ильда, поднимая лицо и раскрывая губы навстречу небу и дождю. Влажные пряди волос изогнутыми стрелами липли к щекам. В её тёмных, будто уставших и скучающих глазах блестело что-то оживлённое: неосознанное желание неожиданных страстей.
Мари чихнула, и Ландо, хохоча и уверяя, что по доброте душевной не может позволить девушке простудиться, расстегнул куртку и пустил под её край Мари, прикрывая её голову от каплей. Ильда невольно улыбалась, наблюдая, как Мари мотается из стороны в сторону, пытаясь поспеть за широкими шагами Ландо, который носился от дерева к перилам и от перил к скамейке, потому что всё занимало и веселило его. Он кричал что-то несуразное, отчего всем становилось ужасно смешно. Даже Олеор смеялся, хотя его раздражали шутки Ландо. "Мы смеёмся и идём туда, где убили девушку," – думала Ильда, смеясь, и ей становилось жутко.
Они вошли в пустеющий Лебединый парк одновременно с сумерками, вползшими по аллеям и распластавшимися чёрными пятнами в зарослях.
– Мне здесь не нравится. – поёжился Ландо.
– Впечатлительный ты наш! – фыркнул Олеор, а Ильда вгляделась в лицо Олеора. Он явно был раздражён – прогулка не нравилась ему.
– Пойдём, посмотрим, лежит ли мёртвый голубь у Ангела-Хранителя или уже улетел. – предложила она.
– Как хочешь, – пожал он плечами.
Они прошли мимо сосновой беседки, маленькой и заброшенной, прошли мимо серебристых ив, горестно охватывающих ветвями холодные камни, прошли мимо заросшего белым лотосом пруда.
– Что за бред! – сказала Мари, – Мы же прошли Ангела, он должен был быть раньше.
– Его не было, мы не проходили мимо.
– Бред! Я говорю, он под ивами, мы прошли его!
– Мари, – сказал Ландо, – Мы на самом деле не проходили его.
– Она права, мы с Олеором вчера точно были под ивами.
– Но и Ландо прав, – сказал Олеор, – Статуи нет.
– Стало быть, её снесли, – решила Мари.
– Что за глупости – сносить старый памятник города из-за какого-то несчастного убийства!
– Убийства? – повторили в один голос Ландо и Олеор.
– Ну конечно! Пока вы играли на саксофонах, пол-города шумело о том, что под статуей Ангела нашли мёртвую девушку. Мы, правда, сами случайно узнали: от Линды. Видели её? – она приходила в Белладонну.
