— Это… это… как там его… не педагогично! — пищит в ответ, пытаясь от меня отойти на расстояние, но я следую за ним по пятам. — Так, мама говорит! — уточняет на всякий случай.
— Зато дёшево, надёжно и практично! Лучше любого психолога работает.
— А ты откуда знаешь? Тоже получала? — выпучивает глаза.
— Нет! Я была послушным и воспитанным ребёнком. А вот братья мои младшие… На них и проверено, — вру, нагнетая обстановку перед этим пацаном, — работает безотказно.
Ремень висел в их комнате только как угроза, не больше. Зато как продуктивно его вид приводил их в чувство, когда папа брал его в руки, если они бесились и не слушались!
— Не хотел бы я жить в твоей семейке…
— А я не хотела бы, чтобы мои братья были такими же, как ты. Иди убирай за собой. Посмотри, сколько крошек после тебя, сок разлил. Свинюшник такой оставил! Хорошо, хоть не на бумаги. Думаю, отец тебя не погладил бы за это по голове.
— Я не буду ничего убирать! — говорит, поглядывая на кабинет отца, и делает несколько шагов в его сторону для уверенности.
— А кто это будет убирать?
Возмущение во мне кипит. То есть мало того, что он съел чужое, ещё и убирать за собой не хочет.
— Ты! Потому что...
— Слышала! — уже знаю, что скажет мне сейчас. — Потому что твой папа платит мне за это зарплату. Только если ты посмотришь мои должностные обязанности, поймёшь, что за это твой папа не платит мне зарплату. Я совершенно точно не обязана убирать за тобой. Показать?
— Пофиг! Раз не платит, давай тогда я тебе заплачу? Но сам я убирать не буду! — топает ногой.
— Мне твои деньги не нужны. Иди убирай, — настаиваю я.
— Сколько! Говори сумму! — настаивает он.
— Тебе не по карману!
— Всё в этом мире продаётся и покупается. Так мама говорит, — опять уточняет.
— Ох, чувствую я, научит тебя мама уму-разуму, — вздыхаю, понимая, что ничего мне от него не добиться.
— Но она права...
— С чего ты так решил?
— Потому что, если возникает какая-то проблема и мама звонит папе, проблема решается практически сразу же. Папа бросает денег на счёт тому, кто может решить проблему, и вопрос закрыт.
— Тряпка в подсобке, — продолжаю настаивать.
— Принципиальная, что ли?
— Молодец! — в удивлении присвистываю, — Уже второе умное слово от тебя! Обычно твои ровесники другими словами выражаются.
— Папа заставляет много читать, — недовольно фыркает. — С мамой в этом вопросе проще. А отец говорит, что это влияет, как там... на развитие нейронных связей в мозге.
— Он прав! Иди убирай, я сказала!
— Не буду, я сказал! — повышает на меня тон, но спуску этому мелкому я не дам.
Я помогала маме воспитывать двух братьев, уж явно смогу справиться с каким-то молокососом!
— Что здесь происходит? — поворачиваемся на голос моего босса одновременно.
— Ваш сын не хочет убирать за собой. Кроме того, он вор! — от избытка эмоций на выдохе говорю, глядя на пацана.
Тот, в свою очередь, в это время косится на отца, ожидая реакции.
Как только Арсений Дмитриевич зашёл в кабинет, пацан изменился в лице, подобрался словно и стал натянут как струна.
Он боится его, догадываюсь сейчас. Не знаю уж, какой авторитет для него мать, но отцовский авторитет вес имеет.
Мне всегда казалось, что мой босс тоже довольно сильно балует пацана, но сейчас, глядя, как тот напрягся в его присутствии, понимаю, возможно, я ошиблась.
— Полегче с такими словами, Елизавета! — возмущается на мои слова руководитель, хотя я перед ним ни в чём не виновата сейчас.
