— Двое… А какая разница? — настороженно теперь подбираю слова. Я не собираюсь ему по семью рассказывать. Он мой босс, а не бойфренд, чтобы мы обсуждали личные вопросы и вопросы о составе моей семьи.
— Младшие или старшие? — уточняет, а я продолжаю не понимать, ему-то, собственно, какое дело.
— Младшие. А какая разница? — всё-таки говорю это вслух и повторяю свой вопрос. — Вам для чего эта информация?
— Никакой, — пожимает плечами, но вижу, что-то задумал. — Пойду к Андрюхе в кабинет. Но прежде я уберу за ним. Где тряпка?
Поведение шефа не является сейчас нормальным, если можно так выразиться. Обычно он суров и строг к подчинённым, а сейчас так мягко стелет…
Когда Арсений Дмитриевич в офисе, работа кипит даже там, где она априори кипеть не должна. Он очень амбициозный и уверенный в себе человек, и совершенно точно в его компании все уже давно поняли: его мнение единственное верное.
Теперь, глядя на его сына, я понимаю, в кого он такой в своём поведении.
А при условии, что он привык только раздавать обязанности, не понимаю теперь, почему он не пригласил уборщицу, а вызвался убрать сам за сыном. Не нравится мне всё это.
Чувство вины за невоспитанного сына? Или страх, что я расскажу в офисе про воришку?
— Что вы сделаете? — уточняю на всякий случай.
— Сам, говорю уберу, — выходит из кабинета до уборной, через пять минут появляется с мокрой тряпкой в руках и начинает вытирать крошки со стола и уже засохшие капли от сока.
— Всё это неспроста… — задумчиво говорю вслух, продолжая наблюдать, как мой босс орудует тряпкой. — Арсений Дмитриевич… Вам что-то от меня надо? — с опаской смотрю на босса.
— Почему ты так решила? — улыбается.
— Потому что вы за год, который я у вас работаю, ни разу тряпку в руки не взяли. И не убрали даже в своём кабинете. Ведь вы и там кофе, например, проливали… Что вдруг случилось сейчас? — заканчиваю свой вопрос.
— Ну просто мой сын виноват…
— И всё? Виноват, и всё? Он не раз был виноват перед вашими сотрудниками, но вы…
— А что ещё нужно? — закрывает глаза на несколько секунд, а потом тяжело вздыхает. — Ладно… Нет, — кивает, признаётся, что он сейчас совершает этот подвиг не потому, что его сын не прав и он как любой отец, несёт за него ответственность, а потому что ему что-то надо от меня. — Мне действительно от тебя нужна одна услуга…
— Какая… Кого нужно проконтролировать? Кому что напомнить? Куда что отвезти?
— Нет, это всё не то. Это нерабочий вопрос. Это личный. Ты не могла завтра посидеть с моим отпрыском?
— С кем?
— Ну с Андрюхой, — уточняет.
— Нет! Не могу! — сразу отрезаю.
— Не кипятись! Не говори сразу так категорично «нет». — Ласков, как мартовский кот. — Дома, несколько часов, а мне уехать надо на важное совещание. Ты моя помощница, и обязана выручать меня в трудных ситуациях. А это, согласись, ситуация трудная, когда ребёнка не с кем оставить.
— Не надо мне напоминать, что я обязана, а что нет. И я вас не раз выручала, когда вы меня просили. А завтра, кстати, суббота, и я могу смело не соглашаться даже на решение ваших самых нерешаемых задач.
— Понимаю. Принимаю. Согласен, — кивает. — Но я могу тебе такое предложение сделать, от которого ты не захочешь отказаться сама.
— Это вряд…
— День, который ты с ним проведёшьь оплачу по двойному тарифу, — не даёт закончить мне фразу.
— Нет!
— По тройному, — поднимает ставки.
— Няньку наймите!
