На, юноше была светло – синяя длинная рубашка, перепоясанная широким желтым ремнем, серые широкие брюки и белые парусиновые туфли.
Очень симпатичное белое лицо обрамляли светлые длинные кудрявые волосы.
Юноша улыбнулся широко и доверительно, и, протянув руку, негромко сказал:
– Меня зовут Сергей Есенин, я поэт. Могу ли видеть директора издательства товарища Еремеева?
Литературный секретарь тоже заулыбался, и крепко пожав руку юноше, ответил.
– Директор издательства у нас товарищ Бухарин, а Еремеев его заместитель. Он заведует художественным отделом.
– Ах, вот оно как…
– Да так. А меня зовут Анатолий Мариенгоф. Приятно с вами познакомиться. Я тоже, кстати, пишу стихи.
Они немного помолчали, изучая друг друга внимательно, а потом Мариенгоф тихо добавил:
– Но сейчас нет заведующего Еремеева. Однако должен скоро быть.
И тут же вдруг рассмеялся:
– Если бы я поэту Рюрику Ивневу пожал вот так крепко руку, он, наверное, возмутился бы.
– Почему, – спросил Есенин.
– Уж очень он капризный. Сразу видно, что из бывших дворян.
Есенин немного оттопырил нижнюю губу
– Не такой уж и капризный кажется.
– А вы что знакомы?
Есенин кивнул:
– Конечно, еще в 1915 году познакомились в Петербурге. Выступали вместе на поэтическом вечере. Я был тогда с Николаем Клюевым. Мне кажется, мы даже подружились.
Мариенгоф снова улыбнулся:
– А я читал ваши стихи в «Радунице».
– И каково ваше впечатление? – полюбопытствовал Есенин.
Мариенгоф продолжая улыбаться, словно говорили о его собственных стихах, кивнул.
– Хорошее. Больше всего понравилось о собаке, у которой забрали щенков.
Есенин покачал головой и почему – то сердито заметил:
– Это действительно было. Произошло у нас в Константиново еще в 1912 году. Один местный украл щенков и хотел их продать цыганам.
– А зачем им щенки?
– Как зачем? Чтобы когда подрастут, табор по ночам охраняли. Они часто так делают.
– А собака чья?
– Есть одна женщина, которую зовут Лидия Кашина. Так вот собака эта была бродячая и стала она жить у нее в имении. И сейчас она там, и все у нее вроде хорошо.
– Мда…, цокнул языком Мариенгоф. У нас дома тоже в одно время жила кошка, которая никого не подпускала к своим котятам. Мы их могли брать на руки, только тогда когда она засыпала или уходила гулять.
– И где сейчас кошка? – поинтересовался Сергей.
– Пропала куда- то, – махнул рукой Мариенгоф. У меня сестра в Пензе живет, так она на рынке другую кошку купила.
Оба снова ненадолго замолчали, а потом Мариенгоф что – то черканул на листе бумаги и поинтересовался:
– Так значит, вы готовы товарищ Есенин сотрудничать с новой властью?
– А я уже сотрудничаю, – усмехнулся Есенин, и слегка взволнованно взъерошив свои густые волосы, спросил, – Не читали разве мое революционное стихотворение «Небесный барабанщик»?
– Нет, – признался Анатолий.
– Там ясно дано понять, за какую я власть.
– Обязательно прочту, – пообещал Мариенгоф.
– Пить охота, ну и жара, – выдохнул Есенин.
– Я только собирался воды набрать. Посидите здесь, у нас вода только на первом этаже. Может, и чаю заварим.
– Здорово, – кивнул Есенин.
Мариенгоф юркнул за дверь, и быстро явился, обратно держа в одной руке чайник с водой, а в другой сжимая приличную щепотку чая, завернутую в кусок бумаги.
– Сейчас заварим. И леденцы у меня есть…
– Уютно у вас, – заметил Есенин, окидывая любопытным взглядом небольшой кабинет нового знакомого.
– Угу, – кивнул Мариенгоф, разжигая маленький медного цвета примус. Одно вот плохо…
