Я прекрасно знаю, что происходит с жертвой насилия. Первым появляется стыд. Людям стыдно за себя, что попали в такую ситуацию. Считают, что неправильно себя вели и продолжают провоцировать насильника.
Хрен тебе, бабка!
Ты во всём виновата, и только отвернись, я спалю тебя, к еб*ням.
Так я думала, когда чистила в двадцатилитровую кастрюлю картошку и получала периодически, потому что кожуру толсто срезала.
Я не из тех, кто ломается. Мне легче нарваться на физическое уничтожение, чем испытывать страх и зажатость.
Старая дрянь пересолила пшеничную кашу. Это нельзя было подавать Андрюшеньке, поэтому меня насильно пичкали ею, затыкая нос.
Бабка полкастрюли в меня всунула. После чего посмеялась надо мной, а я выбежала из кухни на улицу и блеванула на её розовые кусты.
– Эй, Нагла́я Николаевна, – плююсь я стоя над кустами. – Тебе, сука, розовые кусты в белый не покрасить?
– Как ты меня назвала? – доносится голос из дома. Тихий, но я слышу.
– Благодетельница моя! – зло усмехаюсь.
– Попи*ди-ка, шлюха. Я тебя выпорю вот этим кустом. Воду взяла и отмыла цветы, вонючка.
Голые ноги стоят прямо на красивой дорожке, выложенной разноцветными камушками. Я возвращаюсь в проклятый дом. Двери все купе. И открыты. Насекомых почти нет.
Кухня шикарная, со стойкой посередине. На этой стойке плита электрическая и разделочная панель.
У бабки чистота наведена. В огромных чанах на шести конфорках еды приготовлено на двадцать мужиков. Но всё одному ему. Моему хозяину.
Так, меня интересует: если я принадлежу Андрею, почто бабка калечит?
Я в отвращении смотрю на свои изувеченные пальцы. Указательный и большой на правой руке кровоточат.
Довела. Пусть сама свои розы от своей каши отмывает.
Шагаю твёрдым шагом следом за старухой.
Вижу картину в гостиной.
На сервировочный стол-тележку Аглая выставляет тарелочку размером с корыто, всё красиво сервирует. Разгоняется и запускает тележку на тёмную сторону дома прямо в длинный коридор.
Колёса шумят, унося обед Андрея вглубь его берлоги.
Я смеюсь в голос. Уже доведённая старухой.
А что мне терять?
Я не люблю сверхъестественного. Поэтому делаю выводы.
В целом, всё, что происходит со мной, я начинаю воспринимать как одну большую галлюцинацию. На мне ставят эксперимент. Укололи в машине чем-то, а может, и раньше. И началось воспалённое порождение мозга именно с леса секвой. Которого не может существовать.
Откуда пришло такое видение?
Маруська рассказала, ей приснилось.
Голова работает очень странно. Генетическая память может смешаться с ощущениями, чужими воспоминаниями и вывадать сновидение. Если применяют сильнодействующие психотропные вещества, то вполне можно увидеть нечто из ряда вон выходящее. Акоазм, физическая боль – вполне себе допустимы.
Подводя итог своих недолгих приключений, я прихожу к выводу, что бабка с этим длинным коридором – бред, вызванный опьянением от психотропного лекарства или наркотика.
– Вуаля, – я хлопаю в ладоши.
Сама себе всё объяснила, бабка пошла на фиг.
От хлопка включается телевизор и на всю гостиную вещает о погоде на завтрашний день пожилой диктор. Центральное телевидение. Россия. Что подтверждает – я глючу.
Бабка жжётся взглядом карих глаз, но вступить на чёрный ламинат не решается. Хлопает два раза в ладоши, телевизор вырубается.
Если мы с ней начнём драться, а я уже к этом приготовилась, телик будет, то работать, то нет. А если я закричу, то, скорей всего, и каналы начнут переключаться.
