Как-то очень уж спокойно сидят, подумал Георгий, – как в театре. Но он слишком хорошо знал их видимое спокойствие, ещё мгновение и они превратятся в безжалостных преследователей, и тогда их ничто не остановит!
После первых шагов на лыжах понял, обледенелые они совсем не скользят, но всё-таки это лучше, чем бежать без них, проваливаясь по колено. Как ни трудно передвигаться в замерзающей снаружи одежде, приходится почти бежать, отбросить все мысли, чувства, превратиться в машину и двигаться, двигаться – только в этом возможность уйти от волков и не замёрзнуть.
Стало жарко, пот застилал глаза. Не снижая темпа, Георгий обернулся. По полю рассыпались цепью чёрные точки. А дороги ещё и не видно. Он стал пристальнее вглядываться вперёд. Что это за тёмная полоска? Да, сомнений не было – это тень, отбрасываемая отвалом из снега перед дорогой. Ещё раз оглянулся, – стая начала охватывать его полукругом, крайние скоро окажутся с ним на одной линии, но и дорога близко! Последние отчаянные усилия и Георгий, с трудом переводя дыхание от бешеной гонки, взобрался на плотный снежный сугроб, под которым лежало полотно дороги. Откинул подальше в разные стороны ненужные теперь лыжи, и, всматриваясь в приближающуюся стаю, вспомнил забытые на льду шубенки и мешочек от патронов. Хорошо, если лыжи хоть на несколько мгновений задержат их, вскинул ружьё, взвёл курки и почти не целясь, дал залп в приближающегося в центре полукольца зверя. Стая тут же остановилась, вожак присел на хвост. «Ага! Побаиваются!»
Съехал на спине на дорогу и побежал. Выскользнуть за пределы их цепи, прежде чем она достигнет дороги – с этой мыслью он нёсся по накатанному снежному коридору. И всё же он чувствовал, что так долго продолжаться не может. Ещё минута, две и он выбьется из сил.
Дорога резко свернула налево. Георгий перешёл на шаг и начал делать глубокие вдохи, заряжая ружьё. Оглянулся, до поворота метров десять, прислонился спиной к снежной стенке, достал и зажал в зубах ещё один патрон – может, удастся перезарядить, и уже слыша приближающихся хищников, поднял приклад к плечу.
«Что будет с матерью? Не прошло и полгода, как на отца пришла похоронка, она не переживёт, а Люба? Ещё вчера они работали вместе на ферме, и он своим горячим дыханием согревал её озябшие руки…»
…Из-за поворота выскочил матёрый хищник, и Георгий в упор выстрелил в него. Ослеплённый вспышкой, он не увидел вылетевшего на него второго зверя. Заметил его, когда он уже в прыжке оторвался от земли. Георгий резко оттолкнулся корпусом от снежной опоры и с силой, как штыком, ткнул стволом в летящее к нему тёмное пятно. Клацнули зубы о металл и со страшной силой ружьё дёрнулось из рук. Ещё через мгновенье Георгий сообразил, что жив, стоит на ногах, а зверь промахнулся, задев лишь ружьё и шапку. Мгновенно развернулся и выстрелил прямо в оскаленную пасть готовящегося ко второму прыжку хищника.
Уже на бегу услышал злобное рычание и грызню сзади. Вот уж точно – звери, своих рвут и по всему видать голодные, не отступятся. Дорога поднималась на пригорок, снежные отвалы стали пониже. На гребне холма Георгий увидел далёкие огни своей деревни, и сразу защемило сердце, к горлу подступил комок. Очень уж далеко было до дома и слишком неравны силы у него и преследователей. Спускаясь бегом с холма, Георгий вглядывался в чернеющий в ста метрах от дороги лес и расположенный на его опушке старый заброшенный хутор. Ипатов хутор – называлось это место. Лет десять там никто не жил, да и домов нет – одни печные остовы.
