Дирижер устало взмахнул рукой и, отвернувшись от копошащегося с инструментами коллектива, направился прямиком в зал к Сергею Ивановичу.
– Я дико, дико извиняюсь за, я бы сказал, ущербное выступление! – Запричитал дирижер.
– Да что вы! Штраус всегда божественен! И, скрипочки, надо заметить, были не так уж и плохи. – Сергей Иванович успокаивающе подхватил собеседника под локоть и показал на сцену. – Завтра вы ещё раз по репетируете и выступите, как всегда, великолепно! Нисколько не сомневаюсь! В нужный момент ваш прекрасный коллектив умеет собраться и показать себя с лучшей стороны. Вначале День Города отведем, а там, глядишь, в сентябре известного баритона Славочкина привезём. Будите ему аккомпанировать.
– Славочкин! К нам! Честь-то какая! – Ахнул дирижер. – В нашем захолустье будет петь звезда мирового масштаба! Он зачастую и хор задействует!
– Именно, – поддакнул Сергей Иванович. – Договор со Славочкиным практически подписан. Хоровые и инструментальные партии вышлют через неделю.
– Вот радость! Умеете вы, Сергей Иванович, поднять настроение. Даже усталость разом прошла.
– Рад, очень рад! Добрые вести всегда настроение улучшают, – меценат хотел ещё что-то добавить, но в кармане гулко завибрировал телефон.
Сергей Иванович и дирижер быстро попрощались.
– Слушаю, – ответил меценат. – Как не получилось? Почему не получилось? И что вы намерены делать? То есть, договоренность в силе? Тогда жду вашего звонка. До свидания.
Как это – не получилось? Что значит – возникли осложнения?
Сергей Иванович нахмурился. Он привык выполнять свои обещания и того же требовал от других. Ладно, пока подождём. Может, правда, осложнения?
Сложности начались сразу по приезду на дачу. Сразу после того, как с трудом, жалостливо поскрипывая, открылась калитка. Сорняки буйным цветом вместо грядок, пыльные стекла в облупленных бледно-синих ставнях дома, ворох перегнивших листьев на некрашеной веранде. Лишь любимая яблонька и кусты сортовой малины радовали урожаем.
Пока Катюша ошарашено оглядывалась вокруг, прикидывая будущий фронт работ, на скрип калитки забежала соседка, добрейшая баба Соня.
– Девочка моя, Катюшенька! – Старушка обняла девушку, словно родную и запричитала. – Я уж хотела звонить, да телефон потеряла. А вчерась сходила до председателя. Думала, у него номер есть, но куда там! Телефоны были только отца твоего покойного и бабули, земля им пухом. И не связаться никак!
Баба Соня, не обращая внимания на Катины возражения, притащила её к себе и накормила вкусным ужином. А после, спокойно, с расстановкой выспросила о делах и сказала, чем заняться в первую очередь. Ночевать Катя тоже осталась в гостеприимном доме.
– Даже не возражай! Ночь скоро на дворе, а у тебя в хате неведомо, что твориться. Раз пять только в ентом годе бичей гоняли. Учуяли запущенную дачу и хотели мародёрничать! Но мы с Федей, – баба Соня кивнула на мужа, – оборону держали! Потому ложись спать, а завтра вместе утром сходим. Глянем чего и почем.
И весь следующий день Катюша под руководством соседей дергала сорняки, вычищала теплицу, мыла в доме и вытаскивала накопившийся хлам. Зато никакого уныния!
Катя вернулась с дачи вечерней электричкой. Медленно открыла дверь, бросила у порога вещи. Доплелась до зала, и устало рухнула на диван. Тело болело, на правой ладошке саднила мозоль, ноги отказывались передвигаться.
Не прошло и пяти минут, как Катюша уже крепко спала, прикрывшись лежащим на диване тонким покрывалом.
