Однажды мать принесла ему новые таблетки, и Ян почувствовал, что боль утихла. Он выспался, в ногах и руках появилась сила. Через три дня новой жизни он решился на авантюру – одолжил у соседа Никиты майку и красные шорты, и вышел с одноклассниками на физкультуру.
– Рябинин, ты куда? Ты же освобождён! – удивился молодой физрук, которого ученики ласково звали Колей.
– Мне разрешили! – соврал Ян, старательно размахивая руками на разминке.
Учитель нахмурился, что-то заподозрив, но промолчал.
На улице шёл дождь, и класс остался в зале.
Несколько кругов бега дались Яну нелегко, но он справился, не обращая внимания на бешеный стук сердца.
Перепрыгнуть через козла тоже удалось. Потом пошли на планку. Прыжки в высоту Яна привлекали больше всего. Светка взлетала в воздух легко, как выпущенная из лука Робин Гуда стрела, и брала любую высоту, не касаясь перекладины.
Когда настала очередь Яна, она уже сидела на лавочке и подбадривала: «Давай, Ян! У тебя получится!»
Яну тоже казалось, что получится.
Он побежал, стараясь изо всех сил, но ноги вдруг сами собой переобулись в невидимые кеды из свинца и начали прилипать к полу.
«Ты не на лыжах, Рябинин!» – крикнул Владик, по которому сохла Светка. Раздался смех.
«Рябинин, стоять!» – откуда-то издалека послышался истеричный голос Коли, и планка ударила Яна по лицу. Он упал плашмя на маты, уткнувшись носом в истоптанный дермантин, и провалялся так до приезда скорой.
С физкультурой было покончено.
По остальным предметам было между «уд» и «неуд». Мать постоянно вызывали на педсоветы, она ругалась и кричала: «Ни в какую спецшколу мы не пойдём! Мой сын – не глупы́ш! Он – нормальный!»
Ян страшно боялся, что его выгонят и разлучат со Светкой.
Голова у него соображала хорошо, но быстро уставала и начинала болеть. Просидеть за учебниками больше часа не позволяло здоровье, но глупым он не был. Если, конечно, дело не касалось вопросов сердечных.
Угловой кабинет на четвёртом этаже школы – место особое. Владения классного руководителя Екатерины Борисовны. Там проходили уроки математики, потом алгебры и геометрии, проводились родительские собрания, капустники, огоньки.
Борисовна Яна не любила. Она никого не любила, даже своего сына, который учился вместе с ними, а Яна не любила как-то по-особенному сильно. Он молча терпел издёвки и старался её не замечать. Женщину очень большого веса, высокого роста, с громовы́м голосом и сиреневыми, выкрашенными «копиркой» волосами.
Новогодний «Огонёк» в четвёртом классе запомнился надолго.
Весёлые и нарядные одноклассники, на сдвинутых вместе партах – крошки от большого медового торта и пустые бутылки из-под лимонада. Еду смели за несколько минут. Время танцев.
Борисовна включает магнитофон, стоящий на столе, и, бросив подозрительный взгляд на учеников, выходит в коридор.
Девчонки выписывают кренделя руками, ногами и попами. Светка танцует косичками. Они взмывают в воздух при каждом повороте головы, точно в такт музыке.
Мальчики двигаются, лениво переступая с ноги на ногу и всем своим видом показывая полное пренебрежение к музыке.
Кто-то царапает мелом на доске: «Белый танец», ещё кто-то – выключает свет.
На тёмном небе висит полная луна. На улице – крепкий мороз. Ян смотрит в окно и думает, как холодно будет бежать домой. У него тонкая, очень тонкая куртка. Она лежит на стуле, возле батареи.
От окна кабинета до окна дома – всего несколько метров, но воздушные лестницы ещё не придумали…
