– Вы издеваетесь?
– Нет. Куда можно положить вещи?
От абсурда ситуации у меня даже застучало в висках. Может быть, он никакой и не австралиец, а просто проходимец? То вроде без ошибок говорит, то все в именительном падеже, легкий акцент, слишком легкий, не смягчает согласные, но это легко подделать. На лицо… А чем мы особым отличаемся от австралийцев и белых европейцев? Или это всё какой-то розыгрыш? Надо просто его выгнать. Наверное, все эти сумбурные мысли были написаны у меня на лице, потому что Эварс сказал:
– Я не вор и не… – Он быстро открыл в телефоне переводчик, – не мошенник! И, пожалуйста, не выгоняйте меня сразу. Я могу платить за комната. Скажите, сколько. Я хочу общаться с настоящий русский человек. Книги – это совсем другое.
– То есть вы хотите наблюдать за мной?
– Нет. Я же не психолог, в отличие от вас.
– Вы знаете, что я психолог?
– Да. И вы можете наблюдать за мной, если вам интересно.
– Мне хватает наблюдений на работе.
– Хорошо. Но я просто хочу почувствовать, что такое русский человек, который говорит по-русски. Мне интересно. Я знаю ваш язык, но не понимаю его глубоко.
– И будете в диссертации описывать свои ощущения?
– Да.
– Давайте поедем в ресторан. Я тоже голодна, и готовить не хочется, я сегодня устала.
– Отлично! Только я приму душ. Где будет моя комната?
Я указала ему на свою спальню. У меня в квартире две небольшие комнаты. Я решила сейчас больше с ним не спорить.
– Но это же ваша комната?
– У меня нет комнаты для гостей. В России принято гостю давать лучшее.
– О, это интересно… Но я буду спать здесь! – Он сел на диван в гостиной. – Мне… ммм… устраивает!
Коты, которые давно наблюдали за Эварсом из разных мест, вышли и сели тоже, рядком, как три маленьких и совершенно беспомощных стража моей квартиры и мои собственные.
Если за ближайшие пять минут он не сделает ни одной серьезной ошибки в русском, у меня исчезнут сомнения в том, что он мошенник или, по крайней мере, не тот, за кого себя выдает. Надеюсь, мой план сработает. План так себе, я хитрю плохо, вру бездарно, из конфликтных ситуаций выхожу без потерь редко. Но ведь я дипломированный психолог, я обязана сейчас вывести саму себя из этой странной ситуации.
Девушка, вошедшая в кабинет, чем-то напомнила мне большую тряпичную куклу, слишком сильно набитую ватой. Все такое мягкое, немного неправильное, милое и одновременно некрасивое. Не получается шить тряпичные куклы красивыми или не хочется. Хочется, чтобы они были уютные, смешные, приятные на ощупь и – не красавицы.
– Я сяду? – Голос у нее оказался неожиданно резкий и высокий, как будто от другого человека. Так бывает у людей, в чем-то очень неверно устроенных.
Я показала ей рукой на стул.
– Конечно.
– Я просто хотела… У меня нет проблем!
Я кивнула. Может быть, есть методичка для тех, кто идет к психологу? Где первым пунктом написано: «Сообщи психологу о том, что у тебя все в порядке в жизни, и ты зашел просто так». Или эта методичка – внутри нас? И в ней написано – не позволяй своим тревогам завладеть тобой полностью? Поэтому, если люди решаются на такой крайний шаг и идут к постороннему человеку рассказать о своих страхах, трудно разрешимых проблемах, комплексах, они не хотят ставить себе диагнозы и подписывать приговоры. И правильно делают. Все наши диагнозы – до случайно встреченного на улице одноклассника, с которым ты вдруг ощущаешь себя молодым и свободным, до неожиданного поздравления от человека, с которым давно не виделся, до солнечного весеннего утра, до доброй улыбки близкого человека. У кого он есть. У меня есть Мариша, например. И был еще тот, чей номер я так и не заблокировала в телефоне. Почему? Потому что психолог, к которому я обратилась недавно, объяснил мне – это слабость – блокировать. Каждый раз, когда ты не отвечаешь ему на звонок или письмецо, ты делаешь шаг в другую сторону от него. Возможно, вперед. Психолог этот смотрел на меня из зеркала внимательно и спокойно. Он знал, что говорит. У него высшее образование, опыт и искреннее желание помочь.
