– Откуда тебе знать? Ты отвернулся от Мекджории. Не был там десять лет.
– Не я отвернулся! – прорычал Алексей. – Нам не позволили остаться, ясно дав понять, что мы там лишние.
И кто стоял за всем этим? Отец Рии – тот самый, который сейчас, по ее словам, заточен в тюремной камере. Неужели она ожидает от него сочувствия? Плевать на то, что случилось с монстром, который не дал времени ему и матери оплакать горе и присутствовать на похоронах отца. Грегор сразу же приказал отвезти их в аэропорт и выслать из страны первым же рейсом.
Правда, сначала он удостоверился, что ни одно пенни, ни один драгоценный камень, все, что должно было перейти по наследству, им не достались. Их отправили в ссылку, в новую жизнь только в том, в чем они были. И хуже всего было то, что Грегор отобрал у них имя. Имя, принадлежащее матери Алексея по праву. А с ним – и ее честь. Он сделал это намеренно, спрятав документ, подтверждающий разрешение старого короля на брак. Тот самый документ, который сегодня принесла Рия, – потому что теперь это на руку ее отцу.
– Мне не нужно ехать в Мекджорию, чтобы знать, что там происходит, – заявил Алексей.
– В газетах пишут не все. И конечно, не всегда безошибочно.
Ее ясные глаза опять были чем-то затуманены, а на лице появилось растерянное выражение. В глазах блеснули бесконтрольные слезы и мгновенно исчезли, когда она моргнула.
Не способный устоять, он протянул руку к лицу Рии, пальцы его прикоснулись к прекрасной коже и смахнули остатки слез. Тепло и нежность этого контакта напрягли нервы мужчины до предела, послав ядовитые стрелы в его тело. Он страстно желал ее и в то же время хотел оставить все как есть. Но для этого необходимо остановиться, не обхватить ее лицо своими ладонями, не приблизить его к себе и не почувствовать сладость этих губ.
Это все испортило бы. Алексей не сомневался, что Рия отреагирует, как дикая кошка. Ее реакцию предугадать нетрудно. Она отпрыгнет от него или резко отвернется. Но, как любой кошке, ей достаточно будет одного-двух поглаживаний, и она успокоится.
Лицо молодой женщины отражало нахлынувшую на нее бурю эмоций. Туман заволок ее глаза, темные и глубокие зрачки стали расширяться, пока полностью не закрыли радужную оболочку. Она снова приоткрыла рот, и это было так соблазнительно, что Алексей задрожал. Изголодавшееся тело заставляло его действовать, требовало сделать шаг навстречу, воспользоваться ее слабостью. Но мгновение спустя он даже получил наслаждение от своей сдержанности, не позволив желанию взять над ним верх. Алексей предвкушал, что будет дальше, и наблюдал, какой эффект на нее произвело его поведение.
– Расскажи мне остальное, – приказал он.
Рия сомневалась, стоит ли это делать. Мечта об определенности, убежденность в том, что она поступила правильно, отправившись сюда, держала ее здесь, в этой комнате, несмотря на бешено бьющееся сердце. Очень многое зависело от того, что она сейчас скажет, а возможные последствия поражения трудно было представить. Перед ее глазами стоял образ матери, слишком бледной, худой, бродящей, словно привидение, без интереса к чему-либо. Дни были наполнены страхами, а ночи – кошмарами.
И причиной тех кошмаров был ее отец. С той ночи, когда полиция арестовала его и увела в наручниках, родные больше не видели Грегора Эскалону. Но они знали, где его держат. Он будет находиться в тюрьме, пока Рия не найдет способ вызволить его оттуда. В противном случае он там и останется. Она хотела спасти отца – ради матери, – а потому искала способы его освобождения. Неожиданно Рия, копаясь в отцовских бумагах, обнаружила документы, которые подтвердили законность рождения Алексея и раскрыли правду о том, что тогда происходило.
