Кирилл подошёл к окну и распахнул настежь. В лицо ударила
прохлада. Он глубоко вдохнул и уставился в ночную серость. В мае густая темнота
не опускалась не только в Москве, но и за городом. На соседнем участке в доме
горел свет. Алёна не спала. Кирилл сглотнул и сжал кулаки. Хотелось ворваться к
ней и заставить рассказать всё, что знала о своей лживой сестре. Но это неразумно,
мало результативно и повлечёт кучу сложностей с полицией. Надо остыть и искать
дальше. Не отыгрываться же на Алёне за чужие грехи?
***
Кирилла мучила бессонница. Несколько дней подряд он засыпал
лишь под утро. В среду утром он проспал созвон с финансовым отделом по вопросу
расширения инвестиционного портфеля. Артём ситуацию разрулил, перед отцом
отмазал, но в сообщении «фи» высказал и не постеснялся в выражениях. Кирилл
вздохнул и потёр лицо. Брат был прав. Нужно было отпустить прошлое. Переступить
через осколки чувств, раздавленную гордость и жить дальше, пока работа, да и
жизнь в целом не пошли по одному месту. Но как это сделать, если воспоминания
держат за горло так сильно, что невозможно дышать?
Кирилл вышел во двор и сощурился. Солнце было высоко,
заливало теплом и светом участок, заросший травой. Косилка стояла в сарае,
оставалось разобраться, как она работает. Кирилл бы с удовольствие делегировал
стрижку газона наёмному работнику, но в местном СНТ рабочих для покоса нанимали
разве что одинокие старушки, да и то, если не помогали сердобольные соседи. Для
всех остальных уход за участком был особым ритуалом, прелесть которого Кирилл
не понимал и не разделял. Он по привычке посмотрел на соседний участок. Алёна
что-то увлечённо фотографировала у клумбы и не заметила, что тонкая лямка
короткого сарафана сползла с плеча. Кирилл сглотнул и подошёл ближе к забору. С
этого ракурса Алёна особенно сильно походила на сестру. Злость мгновенно
набрала обороты. Вдруг через забор перелетел мяч и попал Кириллу по лицу.
— Ой, постите, — пискнул детский голос из-за забора.
Кирилл поднял мяч подошёл ближе к полутораметровой сетке,
перегнулся и аккуратно бросил его владельцу.
— Постите, — ещё раз испуганно повторил мальчик.
— Ничего, — ответил Кирилл и собирался отойти от забора,
вернуться, если не к работе, то к вопросу стрижки газона.
— А вас как зовут?
— Кирилл.
— А я Миса. А что вы деаете?
— Собираюсь траву косить.
— А мозно я помогу?
Кирилл растерялся. Как бы так ответить, чтобы мальчишку не
обидеть?
— Миша! — окликнула Алёна. — Миша, не приставай к дяде.
Она быстрым шагом приближалась к ним. Светлые волосы,
собранные в высокий хвост, развивались, а тонкая лямка сарафана опять сползла с
плеча.
— Простите, — извинилась она, откинула назад упавшие на лоб
волосы, неосознанно дёрнула плечом и поправила лямку.
Кирилла внутри словно током прошибло. Те же жесты, та же
мимика. Взгляд другой, голос другой, но похожий. Его словно дразнили. Или издевались.
— У вас очень милый и общительный сын.
— Иногда даже слишком. Да, Мишунь?
Миша опустил голову, а потом исподлобья взглянул на Кирилла.
Тот улыбнулся, и мальчик заулыбался в ответ.
— Ещё раз извините, — вздохнула она и отвела сына за руку от
забора.
Кирилл кивнул. Он видел, что Алёна не намеревалась
продолжать разговор, и направился к сараю. Со злости сейчас разом весь участок
покосит и успокоится. Может быть.
Кирилл отпер сарай и собирался достать газонокосилку, но
споткнулся о ведро и потерял равновесие. Он не упал, ухватившись за самодельную
полку. Но схватился не удачно и распорол ладонь об острый край.
