Подойдя к стойке, он сел на табурет и увидел, что Мередит открывает новый бочонок с вином – при этом напрягавшиеся мышцы рук разительно контрастировали с тонкими чертами лица и изящной фигуркой.
– У вас нет служанки, чтобы помогала по вечерам? – спросил Рис, оглядывая комнату.
Мередит покачала головой:
– Сейчас нет. Постоянная служанка родила несколько недель назад. Не знаю, когда она сможет вернуться.
– Когда прибудет следующий почтовый дилижанс?
– Завтра.
– Могу я попросить несколько листочков бумаги и чернила?
Мередит молча пожала плечами, продолжая раздавать стаканы с вином. Но через несколько минут на стойке словно сами собой появились два листочка тяжелой кремовой бумаги, перо и маленькая чернильница.
– Кому вы пишете? – спросила она, поставив локти на стойку. – Другу?
– Не совсем.
На самом деле Джулиан Беллами вполне мог оказаться врагом. Вместе с Рисом и герцогом Морлендом Беллами был одним из трех выживших членов «Стад-клуба». Он был ближе всех к Лео, и, судя по всему, трагическая смерть друга его потрясла. После гибели Лео Беллами казался человеком одержимым, полным решимости найти и поставить перед судом его убийц.
Но в последние недели нашлись свидетели. Если верить шлюхе, видевшей, как убивали Лео, Беллами мог иметь какое-то отношение к преступлению.
Рис хотел попросить Морленда переслать его вещи в Девоншир. В школьные годы они обменивались не столько словами, сколько ударами, но теперь Рис считал Морленда своим другом. Однако сейчас герцог проводил медовый месяц в своем кембриджширском поместье, так что у Риса не оставалось иного выбора, кроме как написать Беллами. Убийца или нет… но больше некого было попросить об услуге.
Рис медленно выводил буквы огрубевшими пальцами. Следовало постараться, чтобы получилось разборчиво.
Написав полстраницы, он уронил перо и пошевелил пальцами.
– Почему бы вам не пустить в ход левую руку? – неожиданно спросила Мередит, кивнув на его скрюченную правую. – Почему вы пытаетесь ей писать? Вы же левша.
«Откуда она знает?» – удивился Рис. Да, он действительно был левшой. Но каждый раз, когда он в детстве пользовался левой рукой, отец бил его. Пришлось переключиться на правую. Тогда его стали бить за плохой почерк. Поэтому он стал упорно практиковаться, пока его каракули не стали довольно разборчивыми.
Но тогда его стали бить по другим причинам.
– Хотите джина? – спросила Мередит, кивнув на бутылку.
– Спасибо, нет.
Пожав плечами, она налила себе полстакана и поднесла стакан к губам.
– Вас это слишком беспокоит? – спросила она, многозначительно обводя взглядом комнату.
Уже зная, что увидит, Рис отвернулся. Все глазели на него – смотрели с ненавистью, страхом и изумлением.
Он узнал нескольких «факелоносцев». А стоявшие у камина Хэролд и Лоренс Симонс сверлили его злобными взглядами.
– Они братья или кузены? – спросил он, кивком указывая на парочку.
– Родственники, – ответила Мередит с улыбкой. – Их мать спала с двумя братьями. И теперь никто не может понять, кто чей сын. Так что они либо братья, либо кузены.
– Это кое-что объясняет, – пробормотал Рис, снова повернувшись к стойке бара. – Но их взгляды меня не волнуют. Я привык. Со временем они опомнятся.
Мерри не ответила, молча прихлебывая джин.
– Когда мы объявим о помолвке, – сказал Рис, – они опомнятся гораздо быстрее.
Мередит фыркнула в стакан.
Рис продолжил писать.
– Все еще удивляетесь? Говорю вам, это судьба. Понимаю, поклонник из меня незавидный, и я не много могу предложить. Потому и начал строительство коттеджа. Сегодня почти закончил фундамент. Дом должен быть достаточно велик для нас троих, поэтому я выстрою два этажа. – Он почесал в затылке и добавил: – Но это займет какое-то время. Слишком много камней придется собрать.
