Две Лии и Иаков. Книга 5 - страница 11

– О Тамаре? Той, которую я выбрал без твоего ведома и привел сюда?

– У нас есть еще кто-то с таким именем? Раббар, я хочу все узнать о той женщине, которая валялась у твоих ног и выглядела как груда тряпок, шевелящейся от массы вшей, которых вы притянули с собой. Раббар! Если мне не изменяет память, я тогда поручила ее твоим заботам и запретила кому-либо даже прикасаться к ней. Или что-то не так?

– Все так, Лия, – Раббар поерзал на стуле, – не пойму только, почему ты вспомнила о ней.

– Дорога из Каркемыша домой длинная, сам знаешь. Мысли перескакивают с одного на другое. То ли тень от шевелящегося под ветром куста увидела, то ли заметила какое-то движущееся пятно вдали на земле, а может еще что-то… Не знаю. Только вспомнилась мне картина, как ты давишь вшей в платье своей… Кто она тебе была? Да никто. Такая же бедолага, как и ты. Наверно потому и взял с собой. Воспользовался, что мне было недосуг выбирать или интересоваться своим новым приобретением. Ладно! Что было, то прошло. Вести, что я лишилась одной из рабынь, не припомню. Значит, Тамара не сбежала и жива. Но что с ней сейчас, и что происходило за то время, когда она была здесь, мне интересно.

– Не сбежала и жива, – было видно, что Раббар явно растерян и не знает как вести разговор. Он отложил табличку, вздохнул и, будто что-то решив для себя, продолжил, – и даже ожила, мне кажется. Помнится мне, что историю Тамары я рассказывал тебе. Это когда ты поинтересовалась, как такое убожество могло появиться в твоем хозяйстве. Так что начну с того, с чего ты закончила. Со вшей. Я не смог совладать с ними, каюсь. Выпросил у Шумелу, он тогда занимался устройством стоянки, старую тунику, полученную в качестве твоей доли от Абу Ауна. Ты можешь не знать или не помнить, но вместе с перешедшим в твое распоряжение в качестве трофея шатром, ты получила и его содержимое. Там среди одежды братьев-разбойников и отыскалась старая туника, которую хозяйственный Шумелу выбрасывать не стал. Вот и пригодилась. А вшей я сжег вместе с лохмотьями, которые когда-то назывались платьем, еще и волосы Тамары исчезли в том же огне. Пришлось чуть не наголо остричь ее, иначе от этих мерзких тварей было не избавиться. Трещало тогда, помню, очень. Даже окружающие оборачивались, услышав. Наверное жирные насекомые, привыкшие к сытой и спокойной жизни, были недовольны таким обращением.

– Раббар, послушай, – не выдержала Лия, – если ты думаешь, что мне интересны подробности о жизни вшей, ты глубоко ошибаешься. А также мне не интересны сейчас истории, случившиеся с кем-либо, кроме Тамары. Ты ведь не хочешь пробежаться вокруг стойбища и вспомнить об особенностях своего организма?

– Нет, конечно. Прости, но твой вопрос настолько неожиданный, что мне потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Что рассказывать? Тамара пробыла в полубессознательном состоянии до зимы. Все попытки Элишу подкормить ее заканчивались неудачей. У меня создалось впечатление, что Тамара решила уморить себя голодом, но какая-то сила не давала ей этого сделать. Весь ее рацион ограничивался лепешками, грубой ячменной кашей и водой. Ровно столько, чтобы не умереть. И сон. Скорее не сон, а какое-то забытье, в котором пребывал ее разум. Корзинка с нитками и кусками ткани пылилась в самом дальнем углу.

Когда подули холодные ветры, Тамара начала подавать признаки жизни. Она ворочалась на своем коврике, дрожала, как новорожденный щенок. Я раздобыл ей одеяло, и она часами могла лежать без сна, разглядывая пятна на потолке шатра.