— Предки заставили магистратуру покорять, — сдув невидимые пылинки с вызывающе красной футболки, Карина кривится и подпирает плечом белоснежный кафель. — Поляк сегодня тоже здесь. Пытаемся тебе дозвониться, и не алё. А потом узнаём вот новости… — она прожигает взглядом моё лицо.
Продолжая смотреть на Кару в зеркале, осторожно вытираю свой фейс салфетками:
— Собираешь информацию по сплетням?
— Да весь универ гудит, что сам Громов полез в драку. И за кого? — в глазах Карины мелькает что-то похожее на отвращение.
— За кого? — ехидно передразниваю её и, скомкав бумажное полотенце, бросаю в урну под раковиной.
Тишину маленькой мужской уборной для преподавателей оглушает цокот шпилек, а через секунду меня резко разворачивают, дёргая за плечо.
— Зачем тебе она? — напряжённое лицо Карины оказывается прямо перед моим.
Я невольно отмечаю, что с ней не надо наклонять голову и смотреть сверху вниз, как с Ликой, макушка которой едва достаёт мне до подбородка. А Кара плюс шпильки — и мы почти одного роста. И как-то это уже неприкольно…
— Кто? — решаю косить под дурачка, «удивлённо» приподняв брови.
— Рыжая. Марик, я видела тебя с ней сейчас в коридоре, — резко выплёвывает Кара.
И по её ядовитому тону понимаю: оу, кого-то ведёт от ревности. Но я просто пожимаю плечами, спокойно выдав:
— Хочу.
Тонкий длинный носик Карины недовольно дёргается, а дыхание открыто демонстрирует её нервозность. Всё, сейчас будет сцена, достойная Оскара! Карина это умеет, особенно когда забывает, что я никогда ей ничего не обещал.
Но неожиданно она затухает. Просто не отрываясь смотрит мне в глаза, а её ладонь с длинными ноготками осторожно ложится мне на грудь.
— Марк, я скучаю по тебе. Очень, — сдавленно шепчет Карина.
Я напрягаюсь. А вот это что-то новенькое. Где крики и вопли-то?
Изумлённо пялюсь на Кару, которая делает ещё один крохотный шажок ко мне. Видимо, заметив моё замешательство, она решает идти ва-банк.
— Я с ума весь год сходила. Ждала тебя, — её губы касаются моего подбородка и плавно опускаются к шее, оставляя на ней горячие следы поцелуев. — Ну что мне ещё сделать? Почему ты не можешь хотеть меня?
Чёрт… Сдержанно перевожу дыхание, потому что тело сдавливают тёплые спазмы, направляя всю кровь в самый низ моего живота.
Руки Карины плавно скользят по моим плечам, груди и медленно, но верно опускаются туда, где моё либидо кричит, что оно уже неделю без женских ласк. А это овердофига.
— Что? Прям в преподавательском туалете? — усмехаюсь я и провожу ладонью по изгибу бедра Кары, обтянутому плотной джинсой.
— А когда это тебя смущало? Ты же знаешь и, надеюсь, помнишь, что я могу? И дверь закрыта на щеколду.
Я не сдерживаю стон, когда её зубки слегка впиваются мне в шею с одновременным сжатием ловких пальчиков на моём самом чувствительно-впечатлительном месте. В крови бунтует одно-единственное желание. Затащить Карину в кабинку и опустить перед собой на колени. Потому что я знаю, чем хочу занять её накачанный гиалуронкой рот.
Но вот на щеке всё ещё горит поцелуй Лики... Чёрт! Нельзя! Самый лучший хищник — это голодный хищник. Через силу отстраняюсь от Карины, убирая её руки от себя. Да и своими стараюсь больше ни к чему не прикасаться. От греха подальше.
— Карина, стопэ, — грублю и делаю это намеренно.
— Марик… — в голосе Кары чуть ли не мольба, а в растерянном взгляде сквозит отчаяние.
Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Стоит ли сейчас отвлекаться на кого-то ещё, кроме Соболевской? И неожиданно понимаю, что тяжёлая вуаль духов Карины как-то... душит. Морщусь и выдыхаю её, распахнув глаза.
